Международная правозащитная организация Amnesty International направила премьер-министру Эстонии Андрусу Ансипу письмо, в котором подвергла критике вступающие в марте в силу поправки к Закону о языке, а Языковую инспекцию назвала «репрессивным органом». По мнению авторов письма, «невыгодное положение языковых меньшинств на рынке труда в Эстонии только усугубится», подчеркнув, что «что многие люди, относящиеся к языковым меньшинствам, запуганы и чувствуют, что Языковая инспекция ущемляет их».Тема языковых притеснений отнюдь не нова: эстонское государство, развернув крупномасштабную борьбу за сохранение эстонского языка, основные усилия сосредоточило на борьбе с «языками-конкурентами»: английским и русским. Если с первым борьба только начинается, то со вторым идет с переменным успехом уже почти 20 лет. Языковые инспекторы прочесывают русские детские сады и школы, под видом покупателей заводят разговор с русским продавцами на рынках и в магазинах, садятся в такси и пытаются вызвать на откровение русских водителей. До сих пор их предписания не имели серьезной силы и выполнялись, скорее, из страха потерять работу. Однако с 1 марта любой проверяющий имеет право фактически аннулировать языковое удостоверение, выданное Экзаменационным центром. Самое обидное для нарушителей «языкового закона» заключается в том, что зачастую их профессиональные качества при проверке не имеют никакого значения. Достаточно жалобы оскорбленного клиента на то, что с ним не захотели говорить на государственном языке и визит Языковой инспекции гарантирован. Мало кто ставит под сомнение необходимость владения государственным языком, также как и мало кто сомневается в том, что особо рьяные чиновники стараются предотвратить проникновение русских жителей республики в государственные структуры. Однако становится очевидным тот факт, что набирает силу целое поколение неэстонцев, свободно говорящих сразу на трех языках: русском, эстонском и английском. Им все чаще отдают предпочтение при приеме на работу, ведь владеть тремя языками – это лучше, чем двумя. А русский язык, на котором в Эстонии говорит около трети населения, выпускники эстонских школ практически не знают. В конкурентной борьбе за клиента этот недостаток становится весьма заметным минусом.Пока же деятели Amnesty International ждут ответа премьер-министра, активисты «Ночного дозора» (общественной организации, открыто выступающей за сохранение в Таллинн «Бронзового солдата») сами обратились в Языковую инспекцию с просьбой проверить знания государственного языка... президентом страны Т. Х. Ильвесом. Если оставить в стороне политическую подоплеку такого обращения, надо сказать, что «дозоровцы» умело воспользовались юридическим казусом, поскольку, согласно тому же Закону о государственном языке, государственную должность может занять гражданин Эстонии либо имеющий удостоверение о сдаче языкового экзамена на высшую категорию, либо имеющий диплом об окончании эстонского учебного заведения на эстонском языке. Ни того, ни другого у рожденного в Швеции и учившегося в США Ильвеса нет. Поэтому формальный повод потребовать у президента соответствующее удостоверение, действительно, есть. Если прибавить сюда официальную информацию о том, что глава Эстонской республики решил взять у опытного преподавателя уроки риторики, то почему бы не закрепить знания и государственного языка, на котором Т. Х. Ильвес говорит с легким пенсильванским акцентом?Игорь Калакаускас, Таллин