Вообразить истого фаната Егора Кончаловского невероятно трудно: кто это? Жующий попкорн отморозок, жаждущий на экране экшн, как в жизни ищет острых ощущений? Или начитавшийся рецензий киноман, считывающий с брутальной, согласно жанру, плоскости глубинные, зашифрованные для профанов, слои смыслов? Или ни то, ни другое, а нечто третье: в лице раритетного зрителя-постмодерниста, понимающего толк в эстетическом стебе? Ну, в принципе не столь важно, ибо Кончаловский-младший верен своим художественным установкам, начиная с «Антикиллера», продолжая однообразно и навязчиво раскручивать одни и те же приемы: и в этом движении «Консервы» своего рода кульминация его, мягко выражаясь, неоднозначной поэтики. Напомним, что по образованию Егор Кончаловский искусствовед, учился в Лондоне, то есть хорошо знаком не только с западной ментальностью, но и с особенностями тамошних рецепций, в том числе и кинематографа. Я это к тому, что режиссер он непростой, с подвохом, если не сказать хлеще и нецензурней, плюс к тому любой фильм младшего Кончаловского воспринимается как продукт, ориентированный на экспорт. Внутренний потребитель здесь если и учитывается, то исключительно в виде поколения, воспитанного на быстрорастворимых голливудских комиксах. Смех, раздающийся в зале, когда мы видим русскую жизнь, показанную американскими глазами, превращен Кончаловским в специфический прием: чем дальше изображение от реальности, тем адекватнее реакция на фикшн. Относиться к Кончаловскому всерьез, значит не врубаться в правила игры. Кончаловский регулярно поставляет на рынок динамичные комиксы, этакие сюрреалистические «пугалки», отягощенные постоянным смещением на границы восприятия условности: «верю – не верю», при этом у режиссера хватает творческой наглости эту условность вскрывать, обнажая мясо замысла. Одним из консервных ножей этого рискованного приема, как заметили внимательные зрители, является фигура режиссера, из фильма в фильм материализующегося на экране то в образе торговца с рынка, то бомжа, то зека. И всегда в одном амплуа: задыхающегося от саркастического хохота свидетеля. Издевается, гад! А может, и наоборот, подсказывает, лишний раз намекает, раз уж попал в кадр.«Консервы» иллюстрируют эту авторскую концепцию, как никакой другой фильм от Кончаловского. В основе фабулы, ее актуальная составляющая, как всегда, фишки на злобу дня, выдернутые из передовиц газет и выпусков теленовостей. Если раньше был модный криминал и скинхеды, то в «Консервах» появляются оборотни в погонах и тема патриотизма. Обыгрывая название, Кончаловский множит значения. Некий генерал ФСБ (Александр Галибин) хочет втихаря загнать мировым террористам уран, это «консерва намба ван». На лагерном прииске, куда угодил главный персонаж – подставленный оборотнями же журналист Давыдов (Марат Башаров), приблизившийся к тайной сделке – лютует начальник (Сергей Векслер), запаивающий в банки из под говядины золотые слитки, это «консерва намба ту». Устроив на зоне бунт против беспредела и ссученных, уголовники и безвинно осужденные - к журналисту присоединяется товарищ по несчастью, силовик и киллер по неволе Усольцев (Алексей Серебряков) – берут с собой в побег начальника «на консервы». Соответственно, «намба фри». Ну, и метафора прочитывается без напряжения: все люди – это «консервы», запаянные до поры до времени, герметичные сосуды, в жизненных передрягах и экстремальных ситуациях, лопающиеся по швам, вываливая наружу всю свою непредсказуемую подноготную – «фо».Описывать надуманность и нестыковки сюжета нет смысла, если уж мы условились, что «все так и задумано». Выражение «бред какой-то!» не что иное как заранее просчитанная реакция, и чем абсурднее повороты действия и поведение героев, тем оправданней название. Кончаловский гиперболизирует, утрирует, сгущает. Начальник лагеря, редкая скотина и жлобская морда, со спущенными штанами глотает водку и орет русские песни, закусывая килькой из консервной банки, в окружении килограммов золота. Проваливаясь под воду в каменоломне, беглецы попадают на какой-то подземельный рэйв (кто? зачем? почему? - подобные вопросы, как и договорились, тут неуместны) и экспериментируют с галлюциногенными грибами. Откапывая могилу (еще одна «консерва»?) вор в законе (Сергей Шакуров) обнаруживает не доллары, а фунты стерлингов. Ну, и прочее нагромождение нелепостей (с здравой точки зрения, но не мышления режиссера) в жанре абсурдного каламбура, включая аллюзии и прямые цитаты из творческого наследия предшественников: «Господа, вы звери!» и «Неправильный ответ». Помните, откуда это?Вот только термин «абсурд» вряд ли подходит для определения «Консервов». Абсурд несет в себе стойкие коннотации с философскими традициями европейского экзистенциализма. Абсурд – это некоторая данность, подсмотренная художником и явленная пред взором. Гораздо честнее назвать «Консервы» старым словечком «вздор». Саша Донецкий