Высоцкий в движении и хором

В конце мая в рамках федеральной программы «Большие гастроли-2016» в Пскове пройдут гастроли Санкт-Петербургского Большого театра кукол. Театр из северной столицы представит псковскому зрителю четыре спектакля. Один из них посвящен выдающемуся русскому поэту и актеру — Владимиру Высоцкому.

«Высоцкий. Requiem» поставлен Русланом Кудашовым творческими силами «Мастерской», молодой труппы, набранной при Большом театре кукол совместно с СпбГАТИ. Задача обучения в мастерской у Кудашова — развитие авторского мышления, воспитание не просто актера, но кукольника в первоначальном значении этого слова — актера, режиссера, художника, технолога в одном лице, говорится на сайте театра.

Как определяет жанр сам постановщик, «Высоцкий. Requiem» — двухчасовая вереница пластически-музыкальных фантазий на темы песен Высоцкого. Два хора, мужской и женский, звучат то порознь, то переплетаются, то противостоят друг другу; песни перетекают одна в другую, вступают в своеобразный диалог. Спектакль вышел год назад, и получил неоднозначный отклик в петербургской прессе. Театрально-концертная дирекция предлагает краткий обзор наиболее интересных публикаций о необычном спектакле. 

Еще до начала действия у зрителей есть возможность удивиться, отмечает Екатерина Горчакова в своем разборе«Высоцкий становится ближе» («Музклуб»), актерская площадка находится между двумя рядами зрителей, больше напоминая арену, чем театральную сцену. Трудно понять, какую идею вкладывали создатели спектакля в столь необычную (глаза в глаза) схему рассадки зрителей, однако именно она делает атмосферу спектакля невероятно живой.

Начинается спектакль со сцены похорон Высоцкого, переносящей зрителя в июль 1980-го года. Вся Москва пришла в теату на Таганке, чтобы проститься с артистом. Белая длинная доска в центре зала символизирует гроб. Звучат слова прощания, сгущается атмосфера необратимой трагедии.

Все задействованные  в спектакле актеры — молоды. И это, по мнению Екатерины Горчаковой, исключительно преимущество постановки. Высоцкий, как и все его творчество, никогда не постареют. Юношеский романтизм и оголенные эмоции  характерны для стихов Высоцкого. При этом актеры вовсе не пытаются копировать манеру исполнения или голос Владимира Семеновича; два хора, мужской и женский, сливаясь в один, выражают суть творчества Высоцкого, «одновременно просто, понятно и по-настоящему».

Да, имя Высоцкого известно абсолютному большинству российского народа, о чем говорят статистические опросы. Но из шестисот его песен в оперативном обиходе разве что десяток-полтора, те самые, что звучат два раза в год с экранов телевизоров, остальное уж точно, как в музее - в запасниках, сожалеет Ольга Шервуд в статье-размышлении «Плаха дыбом» (Страстной бульвар 10, апрель 2015). Из школьных лет мы знаем, что такое Requiem и Черный человек в отечественной поэзии. Выведя слово Requiem в заголовок, Кудашов задал высокую ноту действию, которое, отправив поэта на тот свет, заставляет зрителя нервно оглядываться вокруг себя: в какой стране живу? И это главное художественное открытие спектакля. О личности он больше, чем о биографии, а еще больше - о народе, о времени и пространстве нашей Родины примерно за три послевоенных десятилетия.

Спектакль – реквием, поэтому действие начинается с конца, со сцены похорон и торжественных прощальных речей. И только после звучит «Час зачатия» и возникает калейдоскоп эпизодов, литературных и музыкальных произведений, которые постепенно складываются в судьбу автора, - сформулировала Инга Дровалева в рецензии «Реквием по Высоцкому» («Бинокль», 10 февраля 2015). Руслан Кудашов и Павел Григорьев создали спектакль-матрицу: стихи и песни – это строки, столбцы – события из жизни автора, а на пересечении появляются образы, которые зрителю и предстоит разгадать.

Доска из некрашеного дерева да пара табуреток на укороченных ножках – вот практически и весь реквизит. Особенность постановки в том, что среди актеров никто не играет роль главного героя. Разгадать все аллегории в этом спектакле вряд ли получится, да и не стоит пытаться. Возникает желание абстрагироваться от личности автора и просто вслушиваться в тексты песен, исполненные талантливо и искренне актёрами, которые слишком молоды, чтобы помнить, как это было на пике славы Высоцкого. Наверное, поэтому и удалось избежать клише. «Высоцкий. Requiem» – не заупокойная месса, а доказательство бессмертия – не человека, конечно, а его творчества, яркого таланта и истраченных жизненных сил.

Кого-то может смутить возраст исполнителей. Они действительно очень молоды. Однако именно возраст и позволяет уйти от ненужного, часто подобострастного трепета и коленопреклонения перед погибшим 35 лет назад актером, полагает Наталья Эфендиева в рецензии«Высоцкий. Reguiem» (Pulse. 7 февраля 2015). Абсолютно все работают с потрясающим азартом и таким драйвом, что просто дух захватывает. С каждой композицией Высоцкого – обыгрывается не собственно текст, а смыслы, заложенные в него.

Не просто так слово «реквием» вынесено в название. Авторы и впрямь двигаются, скорее, в сторону создания спектакля в форме траурного многочастного музыкального произведения, где песни звучат, как хоровые молитвы, считает Анна Сологуб: «И, думая, что дышат просто так, они внезапно попадают в такт...» (Блог Петербургского театрального журнала). Кудашов и Григорьев стремятся показать абсолютную театральность песен Высоцкого. Ансамбль спектакля — его большая ценность. Два хора — лишь условное, формальное деление. В действительности это двадцать человек, которые как один прочувствовали все, что есть в этих отчаянных стихах. Без этого поэзия не зазвучит.

Без перерыва, на протяжении двух часов под пристальным вниманием публики стихи Высоцкого оживают, сплетаясь в причудливый узор из пластических и музыкальных этюдов. В списке использованных песен и стихотворений — более тридцати наименований, которые уже своим количеством определяют масштабы ожидаемого катарсиса, не сомневается Елена Бачманова: «Реквием как способ вдохновения» (Музкуб. 2 февраля 2015). «Кудашей всегда отличает их деликатный и скурпулезный подход к работе, обрамленный стопроцентной искренностью и отдачей. Они проживают жизнь героев стихотворений Высоцкого с такой бешеной силой, что энергетический посыл буквально сбивает зрителей с ног. Пронзительные, трудные с вокальной и драматической точки зрения эпизоды сменяются шутливой «песенкой ни про что, или что случилось в Африке», как будто этим диктуя строки, ставшие девизом для целых поколений и хранящие свою ценность по сей день.

В спектакле есть весёлые моменты, искромётные шутки, замечает Алла Игнатенко:  «Он резал в кровь свою босую душу» (Ocolo, me. 30 января 2015). Вспоминают и высмеивают разные моменты советской жизни: суды, которым подвергалась в послевоенные десятилетия вся творческая интеллигенция, – был бы человек, а статья найдётся, доносы, коммунальные квартиры «на тридцать восемь комнат всего одна уборная». В спектакле заняты ведущие актёры мастерской Руслана Кудашова: им удалось поймать настроение поэзии Высоцкого и воплотить мистические образы его песен на сцене. Но главное в этой постановке, кроме блистательной игры актёров, – музыка, гармонично существующая вместе с пластическими элементами и игрой света. Владимир Высоцкий пел о тех вещах, которые понятны и близки каждому: о любви, дружбе, чувстве долга, человечности и тех нравственных идеалах, которые со временем не устаревают.

Как всегда в этом театре, что угодно превращается во что угодно — силой воображения, пробуждаемой точной и пластичной актерской работой, заманивал на спектакль потенциального зрителя Дмитрий Циликин, автор рецензии«Спасибо, что живой» (Деловой Петербург. 29 января 2015). Несколько сколоченных досок, лежащих на полу, — крышка гроба: июль 1980–го, похороны Высоцкого, вырастающие из бойкой олимпийской песенки. Эти же доски — стол, за которым восседает карикатурная приемная комиссия. Вся короткая жизнь Владимира Высоцкого пришлась на «совок», при нем он родился и умер, ее реалии, вкус, запах, дух пропитывают его творчество. Но «из лагерных ватников, из фартуков и косынок, из потрепанных чемоданчиков, из прочих знаков и принадлежностей советской жизни вырастает картина жизни как таковой — с ее холодом, нежностью, экзистенциальным одиночеством, честью и бесчестьем, совестью и любовью. Жизни, пересозданной в поэзию».