Память – не разменная монета, или Россия – провокатор?

Страсти вокруг многострадального Памятника павшим во Второй мировой войне (именно так официально называется таллинский монумент), или «Бронзового солдата», не стихают. Если быть справедливым, то русскоязычное население уже смирилось с тем, что вопрос о его переносе (напомню, речь идет пока именно о переносе) будет обсуждаться еще не менее года. Выступают ли против каких-либо изменений русские жители Эстонии? Да, в большинстве. Надеются ли они на то, что памятник будет оставлен в покое? Да, такие надежды, действительно, есть. Но не всегда продуманное вмешательство России в эту непростую дискуссию играет на руку местным национал-патриотам. Попробую разъяснить, в чем суть проблемы.

Недавно принятый парламентом Эстонии (он официально называется Рийгикогу) закон был широко прокомментирован российскими СМИ, видными политическими деятелями и отмечен шумными манифестациями возле посольств Эстонии сразу в нескольких государствах. Из всех официальных заявлений, пожалуй, только Посольство России в Эстонии нашло подобающий случаю тон, выразив надежду, что «здравый смысл возобладает и принятый закон не получит практического применения». Чего не скажешь об остальных: я не комментирую демонстративный поджог флага или публичную порку несмышленых эстонцев (только потому, что это грубо и провокационно), однако громогласные заявления о реставрации нацизма, пересмотре итогов Второй мировой войны ситуацию только усугубляют. Подобные утверждения (кстати, слабо подкрепленные фактами) настраивают лояльных к России жителей Эстонии (а таких, я думаю, большинство) несколько на иной лад. Да и местные русские не всегда комфортно себя чувствуют после этого.

Разъясняя позицию Эстонии, мне придется возвращаться к 1939 году. Именно подписание печально известного протокола, приложенного к Пакту Молотова-Риббентропа и есть та отправная точка, после которой Эстония и Россия начинают отсчет взаимных обид и претензий. Вскоре после оккупации Польши в сентябре 1939 года (позволю напомнить, что Красная Армия отнюдь не осталась в стороне от захвата территории уничтоженного соседнего славянского государства и промаршировала вместе с германской армией 22 сентября 1939 года в ныне белорусском Бресте), СССР в довольно ультимативной форме потребовал от Эстонии, Латвии и Литвы разрешения на размещение ограниченного контингента Красной Армии на их территории. Законные правительства прибалтийских республик после некоторых колебаний (и то, и другое уточнение тоже не будет лишним) дали согласие. Кстати, арендная плата, выплачивавшаяся Советским Союзом странам Балтии, исправно пополняла эстонский, латвийский и литовский бюджет. Конечно, никто не подозревал, что уже менее, чем через год аппетит советского руководства многократно возрастет. Используя те же нехитрые приемы (политическое давление, шантаж, провокации и слабо скрываемая подрывная работа среди отнюдь небогатого населения Прибалтики), руководству СССР удалось в 1940 году добиться во всех трех республиках досрочных парламентских выборов, победы на них просоветски настроенных сил и ходатайства вновь избранных депутатов  о принятии в «семью советских народов». Если говорить об Эстонии, то все эти события происходили на фоне довольно вялых попыток предотвратить «советские объятия» - это вынуждены признать даже самые ярые нынешние эстонские патриоты. Факт вхождения Эстонии в состав СССР большинством эстонских историков признается как «оккупация» - утверждение это с юридической точки зрения не может быть бесспорным. Однако многие нынешние российские историки упорно не хотят замечать сомнительность тезиса о «добровольном и осознанном выборе эстонского народа». В итоге, каждая сторона видит это по-своему.

Возвращаясь к событиям 1940-41 гг., надо сказать, что за довольно короткий срок новые власти успели почистить ряды «неблагонадежных элементов», провести депортации и установить новые порядки. Дальнейшему «триумфальному шествию советской власти» помешало 22 июня 1941 года. Коммунисты и активно с ними сотрудничавшие (надо сказать, что таких тоже было немало и отнюдь не все они были завербованы) в спешном порядке покинули балтийские просторы, предоставив фашистским оккупантам наводить в Прибалтике свои порядки.

В вину эстонцам нередко ставят радушный прием новых немецко-фашистских хозяев. Однако не стоит забывать, что незадолго до их появления советские власти за три июньских дня депортировали из Эстонии в Сибирь и на Урал почти 10 тысяч человек – без всякого суда! Так ли уж страшны были после этого для эстонцев фашисты? Хотя и они не были «белыми» и «пушистыми». Вина ли эстонцев в том, что их нация стала разменной монетой в противостоянии двух тиранов – Гитлера и Сталина? На чьей стороне им было воевать, если ни те, и ни другие радость в дом простых жителей не принесли? Поэтому все эти дискуссии относительно самоотверженной службы эстонцев в 20 дивизии СС и в эстонском Корпусе Красных стрелков являются лишь надводной частью айсберга, называемого национальной трагедией.

Категорический отказ России признать факт целого каскада противоправных действий в отношении, в том числе, и Эстонии привел к тому, что не имея возможности на равных дискутировать с российскими политиками, эстонские «горячие головы» принялись воевать с памятниками, которые так или иначе символизируют то непростое время. Принятый на днях закон лишь утверждает, что захоронения не должны находиться в общественных местах, если это – не кладбище. Трагедия еще и в том, что по всем документам (принятым в советский период, кстати), Бронзовый солдат проходит как надгробный памятник. То есть, в центре города находится могила, которая несколько раз в год превращается в арену политических баталий. Ни для кого не секрет, что это место на Тынисмяги (так называется район, где стоит памятник) давно стало для местных русских символом, знаковым местом: кто-то приходит сюда помянуть погибших, кто-то приходит, чтобы встретиться с ветеранами, кто-то приходит помахать флагом и заняться личным или партийным пиаром. В любом случае, ситуация сложилась ненормально. 22 сентября 2006 года, в 62 годовщину вхождения Красной Армии в Таллин (фашисты к тому времени уже успели город покинуть), не желая находиться в центре политической борьбы, немногочисленные уже ветераны приняли решение перенести свою встречу с Тынисмяги на Военное кладбище. Встреча прошла без эксцессов, мирно и достойно. И, пожалуй, она послужила примером для всех остальных.

Если же говорить о законе, который принял Рийгикогу, то он не обязывает власти заниматься переносом памятников, а лишь дает право переносить прах погребенных в соответствующее место. Именно раскопками в самое ближайшее время собирается заняться неутомимый премьер-министр Эстонии Андрус Ансип, которому так мешает Бронзовый солдат. Перенеся останки воинов (кстати, некоторые уверены, что никого найти не удастся), глава правительства получит право убрать и памятник, который, напомню, официально считается надгробием. Находящийся в недрах парламента второй закон касается непосредственно памятников. Точнее, законопроект должен обозначить, кому именно ставить памятники в Эстонии нельзя. Мало кто сомневается, что большинство депутатов (пусть и нового созыва, поскольку в марте состоятся очередные выборы) проголосует за то, чтобы все памятники служившим в  оккупационных армиях были ликвидированы. А оккупантами у нас принято считать и Красную Армию, и Вермахт. И теперь каждый из вас может поупражняться в прогнозах, как прореагируют жители Таллина, России и Европы на возможные действия эстонских властей. В одном я уверен точно: я не хотел бы оказаться на месте тех, кому будет поручено убирать этот памятник, если это все-таки случится. Ведь совершенно понятно, кому именно будет мстить этими действиями Эстония, хотя с правовой точки зрения даже самый дотошный эксперт не найдет в этом возможном поступке нарушения международных конвенций. Увы, к величайшему моему сожалению…

Игорь Калакаускас, коренной житель Таллина