«Мы видели Россию! На том берегу»
Друг мой латыш Мартиньш – лесовод, всю жизнь любовно занимался лесами, приводя их в порядок. То, что независимой Латвии достались леса в образцовом состоянии – его заслуга. А то, что с ними делают сейчас – его душевная боль. Сидя со мной в машине, которая летела по псковскому шоссе, Мартиньш постоянно крутил головой, с горечью отмечая возле самой дороги очередную безобразную вырубку на частном лесном участке. Власти перед частной собственностью бессильны – что хочу, то ворочу.
Мартиньш и сам побывал во власти, занимая в лесной отрасли высокий чиновничий пост. Но не вынес хищнического отношения новохозяев к лесам, должность оставил, полностью отдавшись своему увлечению, которому «без отрыва от производства» покорился еще в 60-х годы прошлого века.
Это увлечение – живопись. Талант Мартишьша был признан – его смачному натюрморту «Раки с пивной кружкой» на международной выставке в Женеве была присуждена золотая медаль. Его работы побывали в Японии, Швеции и Германии, он много раз участвовал в крупных Всесоюзных выставках, а уж в республиканских – несчетное число раз.
Полностью отойдя от лесных дел и теперь уже полностью отдавшись живописи, Мартиньш вскоре понял, что этого ему мало. И тогда он решил давать уроки детям. Давать - в смысле дарить, бескорыстно, от одной только любви к искусству. И дарить не пресыщенным рижским детям, а выезжать на мастер-классы в провинцию. Причем, подальше. Так мы с ним и оказались в одной машине, летящей по псковскому шоссе.
Гауена – совсем малюсенький городок возле эстонской границы. От него до ближайших райцентров верст шестьдесят. Но в городке есть художественная школа, куда дети целеустремленно приезжают учиться с окрестных поселков и хуторов, иногда за 20 км. Преподают им педагоги, которых можно смело назвать подвижниками, поскольку так далеко от центров культуры и за такие небольшие деньги могут работать только преданные своему призванию.
Местом проведения мастер-класса избрали не школу, а Красный дом в родовом поместье барона фон Вольфа. Его любовно восстановленные интерьеры помогают восприятию прекрасного, что и было заметно по притихшим поначалу сельским детишкам. Потом, как всякие дети, оживились и увлеченно загалдели...
Пока одинаково влюбленные в свое дело дети и мастер балдели от общения друг с другом, я беседовал у местной учительницей рисования, которая искренно удивлялась тому, что расспрашивает ее журналист из рижской русской газеты - они от внимания русских СМИ вовсе отвыкли. Увы, живя в одной стране, живем в непересекающихся сферах…
Мастер подарил детям шесть часов урока, да в таком темпе и в таком интересном творческом ключе, что дети тех часов и не заметили, расставаться не хотели, толпясь стайкой во дворе и с любопытством, как на музейный экспонат, поглядывая на столичного журналиста.
Спросил, кто из них знает русский язык? Никто, в школе его не учат. Кто знает Пушкина? Тоже никто. Кто был в России? Ни один не был. Правда, как я успел узнать у их учительницы, и в Риге-то некоторые еще ни разу не бывали.
И вдруг, чтобы уж вовсе «не потерять лицо» один мальчишка говорит: «Мы видели Россию! На том берегу». Оказывается, они были на экскурсии в Эстонии, и их свозили на перешеек, отделяющий Чудское озеро от Псковского, где, показав на темнеющий вдали берег, сказали: «А там - Россия». Это они запомнили. А я, в свою очередь, запомнил, как пару лет тому назад в Пушкинском заповеднике «Михайловское» спросил у местных пушкиногорских ребятишек, махавших в тригорском парке граблями, бывали ли они в Латвии, знают ли что-нибудь про нее. Никто не бывал. Но чтобы «сохранить лицо» одна девчушка ответила за всех: «В Латвии живет Лайма Вайкуле...»
Поутру мы с Мартиньшем полетели назад в Ригу, продолжив с вечера начатый разговор о проблемах отношений русских с латышами, в том числе и в нашей маленькой стране. Решений, как сделать так, чтобы жить по-добрососедски, разумеется, не нашли, иначе нам с Мартиньшем полагалась бы Нобелевская премия мира… Но к одному нехитрому выводу все ж пришли: без любви у нас, пожалуй, ни хрена не получится. Придя к этому выводу, разом вспомнили, что он уже давным-давно прописан в одной старинной умной книге, которая называется Библией.
Виктор Подлубный, Рига
Фото автора
