«Блуда и МУДО»: блудить или заблуждаться? Внешне писатель Алексей Иванов похож на сексуального маньяка. Плюгавый, серый, аутичный какой-то. Неприметный облик и обычная фамилия позволяют затеряться в толпе. Скрыть стыдный порок. Ну, а то, что порок этот – графомания (в психиатрическом, а не художественном смысле), так это дела не меняет. Иванов - экзистенциально обиженный, чего и не скрывает. Очень плодотворный для русского писателя ущерб. Говорит тихо, но твердо, тщательно подбирая слова, глядит исподлобья. Такой типичный интеллигент из подполья. Хотя и жутко успешный в последние годы. Номинируется на все мыслимые литературные премии, тиражируется в одном из лучших питерских издательств. А его роман из школьной жизни (про симпатичного раздолбая-учителя и запретную любовь к ученице - «Географ глобус пропил») запоем вся страна читала. Затем, на волне успеха, как из рога изобилия, полились фэнтези и прочие проекты. Чуть ли не Диснейлэнд в Перми, откуда писатель родом. Поэтому очередной романный опус ждали. Сам Иванов определил жанр своего свежего и весьма внушительного по объему творения как «плутовской порнографический роман». Но это игра на публику. Ничего особенно порнографического в романе нет. Однако и ничего, кроме отвращения и гадливости, откровенные сценки с участием главного персонажа Моржова не вызывают. И самок, что попали в окуляр талантливого, как заверяет автор, художника, откровенно жалко. Зато «плутовства» навалом. Подобно гоголевскому Чичикову, педагог Моржов весь роман ходит по бабам, чтоб достать фальшивые сертификаты на детей. При этом Моржов – фантастический герой. Он – схема, чистый литературный прием. Живет в общаге, сорит деньгами, жрет водку с Виагрой, трахает коллег-учительниц. И, блуждая по влагалищам, ищет истину, заблуждаясь на свой собственный счет. Кто кого разводит: Моржов – автора (подобно пресловутой пушкинской Татьяне) или автор – читателей? Во всяком случае, перед нами довольно густой и беспрецедентно взболомученный мир отношений, перфорированных сквозь алкогольное сознание художника. Иванов, используя своего героя, в подробностях, с толком, в красках, остановках, - и даже как-то изощренно и сладострастно! - выстраивает свой вариант реальности, составленной из аббревиатур и местечкового Космоса городка Ковязина. Аббревиатуры с удовольствием расшифровываются и оснащаются примерами. Местечковый Космос проливается очередной порцией русской «Нигдейи», страны, не существующей нигде и повсюду, где нет «я», а живет только некая стихия, порожденная природой, историей, людьми. Изъясняясь по-гамбургски, Иванов предложил свою оригинальную объяснительную формулу современности. Вот, смотрите, друзья, почему у нас «так да эдак». Тут из «кризиса вербальности» (недоверия к произнесенным и записанным словам) вырастает целая философия новой жизни, ценностям которой не чужд даже такой, в общем и целом, абстрактный гомункул, как Моржов. Благодаря относительной свободе и независимости, посвящающий себя чистому экзистенциальному эксперименту. Моржов и попавшие в его орбиту женщины, с их социальными и половыми комплексами, страхами и иллюзиями, привычками и поступками – и есть сама нынешняя жизнь. Россия, как ее видит и понимает современный созерцатель, общающийся с «мерцоидами», то есть с некими личностными «слепками», «отслоениями» с других личностей, и одновременно: «голливудец», трезво и расчетливо мыслящий, четко осознающий свою роль и миссию, свой особый эффектно сыгранный трюк. Подонок, чиновник, мент, продавщица ларька, затюканный безденежьем учитель – все проходят своеобразный психологический экзамен, выворачиваются наизнанку. Словом, если читатель желает на неделю погрузиться в тягостный морок шокирующих воображение ребусов и добросовестно-углюченных комментариев к ним, пусть возьмет в руки «Блуда и МУДО». Не ошибется.Кстати, «блуда» на жаргоне – неприятная ситуация. А МУДО расшифровывается всего лишь как «муниципальное учреждение дополнительного образования». Ничего неприличного. Хотя мудаков в романе хватает, и блудят все достаточно. Саша Донецкий