Юрий Павлович Спегальский был человеком, глубоко постигшим природу псковского мироустройства и псковского градостроительства. В этом – целом, органическом, космическом видении города Пскова – ему нет и не было равных. Среди множества его научных заслуг я выделил бы сегодня, в день его рождения, одну, которая, в случае ее применения на практике, могла бы оказать колоссальное влияние на судьбу Пскова во второй половине ХХ века и до наших дней, на долгое будущее.Масштабные военные разрушения Великой Отечественной войны (исторический центр Пскова был разрушен на 44%) сделали открытым вопрос о том, как застраивать город, и в первую очередь его исторический центр, плотно насыщенный памятниками истории и культуры. От людей 1940-х зависело, в каком образе Псков будет восстановлен, воссоздан. Появился уникальный шанс масштабной реставрации и аутентичного восстановления не только отдельных памятников, но значительной части городского пространства, самой градостроительной композиции – самой атмосферы средневекового города.Спегальский предложил свой план создания в Пскове системы охранных зон (которые он назвал архитектурными заповедниками). Проектом архитектурных заповедников предусматривалась органичная связь новой планировочной системы с архитектурно-планировочными приемами древних зодчих. В основе проекта архитектурных заповедников лежала такая, казалось бы, очевидная (после ее оглашения) мысль о том, что для восстановления композиционной роли памятника архитектуры в городской среде необходимо оценить всю сложившуюся историческую планировку и застройку древней части города.Если бы случилось чудо и концепция Спегальского была бы реализована в послевоенные годы в полной мере, то Псков – весь его исторический центр – уже в советское время мог быть включен в Список Всемирного Наследия ЮНЕСКО. То, что сейчас является для нашего города далекой мечтой в отношении всего нескольких объектов культурного наследия, тогда могло стать венцом послевоенного подвига реставраторов, одним из величайших событий в русской и европейской культуре второй половины ХХ века.Сейчас же Псков стоит в долгой предварительной очереди в этот Список, стыдливо прикрывая за глянцевыми фотографиями варварское разрушение культурного наследия, произошедшее за последние 60 лет. Подавляющее большинство послевоенной застройки Пскова чудовищно неадекватно культурному коду города и является издевательством над ним.Страна в те годы была информационно закрыта, и Юрий Спегальский не мог знать, насколько точной и современной была тогда его идея: это сейчас мы знаем, что практически все разрушенные исторические города Европы после окончания Второй Мировой войны начинали свое восстановление с разработки нового проекта охранных зон! Самые разные специалисты, вне связи друг с другом, увидели и осознали один и тот же шанс: возродить древние города в максимально возможной полноте их былого величия. Юрий Спегальский, информационно изолированный, как и большинство архитекторов в СССР того времени, от мирового архитектурного и культурного процесса, оказался на самой его вершине, на самом острие, а внутри страны он трагически опередил свое время.Во многом именно в этом опережении своей эпохи – по уровню культуры, понимания ситуации, осознания рисков безвозвратных потерь – трагедия Юрия Спегальского. Если бы его план городских архитектурных заповедников был адаптирован к началу XXI века, Псков мог встать в один ряд с городами – культурными столицами Европы. Этот титул ежегодно присваивается, как правило, небольшим городам, которые сумели сохранить свое своеобразие и уникальность. Псков уже почти утратил такую возможность даже в отдаленной перспективе. Оставшийся шанс заключается в детальном изучении наследия Юрия Спегальского и максимальном применении его в градостроительной практике современного Пскова.Лев Шлосберг, историк, заместитель председателя Псковского областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК)