…Год ни на одной из работ не проставлен — директор Псковской художественной школы Олег Цветков справедливо полагает, что не и надо никакого года: работа или хорошая, и тогда вне времени, или так себе, и тогда никакой давностью лет не прикроешь. Слабых, неинтересных работ на выставке, впрочем, нет — зачем бы их было выставлять? «Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе…» Выставка графики в Псковской художественной школе, оказывается, развёрнута уже пару недель, только журналистам о ней ничего не было известно. «Художка» на саморекламу не разменивается (и, в общем-то, правильно делает), а чиновники от городской культуры, которые школу вроде как курируют — они ведь выше того, чтобы хотя бы какой-нибудь пресс-релиз составить. Это же не выгодный чиновнику ганзейский проект, а так, всего-навсего искусство… Но, в общем, нам с вами повезло узнать — считайте, случайно, но почти вовремя. То есть, ещё до конца этой недели можно прийти на Конную, 30, и познакомиться с очень интересными работами из хорошей частной коллекции. Неблагодарная работа — рассказывать, что в этой экспозиции есть, потому как есть очень и очень многое. Разные техники, в основном — печатная графика, но и глубокие, словно мерцающие изнутри акварели, например, — тоже. Их автор — Любовь Вячеславовна Пакулина. Отчество — хоть и не принято у нас в СМИ сейчас величать живых по отчеству… — здесь назвать важно, потому как Любовь Вячеславовна — дочь того самого известного ленинградского графика Вячеслава Пакулина. Авангардиста, продолжателя дела Татлина и Малевича, которого после войны ругали за формализм, и чьи работы по приказу свыше в 1949 году уничтожили не просто необученные варвары — работники Художественного фонда Ленинградского Союза Советских художников. И того самого Вячеслава Пакулина, — оглянемся ещё на пять лет назад, — который остался в блокадном городе и ежедневно, даже под бомбёжками, выходил на пленэры и писал Ленинград, хотя до того городскими пейзажами не очень увлекался. Высшей наградой за эту не только мужественную, но ещё и мастерскую работу стало имя — не имя, прозвище — не прозвище, а почти звание от коллег: «Мафусаил городского пейзажа». А ещё — специально уже для нас, псковских, малый факт из биографии: «…в конце июня 1941 года вместе с группой художников, руководимой В.А. Серовым, выезжал на фронт для создания маскировки военных объектов в районе станции Дно…» — земляк наш по войне, считай… Есть на выставке работа известного сейчас московского художника Михаила Верхоланцева: тонкая графика, сложнейшая, классно выстроенная композиция. Сюжет — битва единорогов — по нынешним временам, ни на минуту не экзотический, но тогда… Впрочем, да, мы же уговорились — без дат. Через несколько лет после этой самой «битвы единорогов», вспоминает сейчас Олег Николаевич, Верхоланцев был в Пскове, делал здесь выставку — правда, не персональную, а сборную, группы московских художников. — Его упорно не принимали в Союз художников тогда, хотя он много работал, в том числе на международном уровне. Дело в том, что он в каждом своём заявлении писал: «Я, советский сюрреалист, прошу принять меня…» Миша! — говорили ему, — вычеркни! «Нет, это принципиально!» И вот таким он остался до конца. — Но в Союз-то приняли? — на всякий случай уточняю. — Конечно, — кивает Олег Николаевич. — Но уже в 90-е годы, когда эти все эти запреты сняты были… Рядом - идём по уютному выставочному залу «художки» против часовой стрелки — работы художника из Владимира. А дальше — не просто псковская тема, но и своего рода уникальный документ: рисунок псковского художника-графика Аллы Дербиной. Светской художницы Аллы Дербиной больше нет — есть матушка имярек, монахиня одной из православных обителей. А на старом рисунке, и на другом в этом же зале, чуть поодаль — старая, ещё на Льва Толстого, художественная школа, класс графики, класс рисунка… Страна, которую мы потеряли? И дальше по выставке, словно по карте — дат нет, но города-то обозначены! Опять ленинградский автор, далее — работы художников из Новокузнецка, Новосибирска, Кургана, Ижевска, Москвы, Кисловодска, Ярославля, опять из Питера, Смоленска, Нижнего Новгорода, опять из Москвы… Всё это было создано в доме творчества «Челюскинец», — значится на афише. Говорили, что кто побывал там два-три раза, получил высшее образование, — поясняет Олег Николаевич и вспоминает, что группы формировали так, чтобы вместе в них работали люди не только из разных мест, но и разных поколений, разного уровня мастерства. Чтобы новички могли наблюдать за работой более опытных коллег, задавать вопросы. Все учились друг у друга, делились секретами, дружили потом по много-много лет — не сравнить с нынешними ситуациями во многих творческих союзах. Более полусотни работ на выставке: дарили их друг другу легко, точнее — обменивались. «То есть, полсотни ваших листов живёт сейчас в разных коллекциях на постсоветском пространстве?» — спрашиваю, в общем-то, об очевидном. «Больше», — небрежно машет рукой Олег Цветков, — и снова возвращает меня «к самому-самому». Чтобы не пропустила ненароком, например, маленькие, но удивительно выразительно и сердечно сделанные иллюстрации Михаила Заводнова к «Донским рассказам» Шолохова. Жаль только, что никак не сфотографировать их для публикации — стекло, без которого нельзя выставлять хрупкую графику, бликует в свете дня немилосердно. Так что никакого фоторепортажа в Интернете — только прийти и посмотреть… С высоты чистого звука Посмотреть на мир с высоты творческого — мелодического — полёта предложили на этой неделе и в Псковской филармонии. Здесь прошёл заключительный концерт абонемента «Музыка без границ», и в исполнении псковского симфонического оркестра под управлением Геннадия Чернова прозвучали сочинения композиторов-романтиков из Франции (Сен-Санс, Форе) и России (Чайковский). Формально никаких открытий вечер не обещал: музыка не то, чтобы уж совсем «с заезженной пластинки», но кто не слышал «Вальса-скерцо» или «Пляску Смерти» («Dance Macabre»)? Традиционно хорош на псковской сцене был московский гость — скрипач Родион Замуруев, лауреат всероссийского и международных конкурсов, стипендиат фонда Мстислава Растроповича. Неназойливо — неподчёркнуто — виртуозный, а ещё очень обаятельный в своём лёгком образе счастливого юноши, он не раз выступал с нашим филармоническим оркестром — всегда удачно, и наша публика его заслуженно любит. Сердечно можно было порадоваться и за псковского солиста — артист псковского оркестра Дмитрий Жданов очень достойно солировал в ля-минорном Концерте для виолончели с оркестром Камила Сен-Санса (этим популярным произведением открыли вечер). Псковский виолончелист исполнял свою партию серьёзно, с виртуозностью крепкой и должной (достаточной), но при этом очень естественной, нигде не переходящей в самоцель, с виртуозностью располагающей, даже романтичной — насколько виртуозный, к тому же помноженный на серьёзность посыл сам по себе может быть романтичным. Но абсолютные музыкальные симпатии, без сомнения, на этой неделе снискали артисты камерного ансамбля «Солисты Москвы»: Максим Гуревич (скрипка), Алексей Толстов (виолончель), Владимир Румянцев (фортепиано). За день до симфонического вечера в филармонии камерный концерт состоялся в зале Псковского колледжа искусств, — стараниями Национального культурно-исторического центр имени Максимилиана Волошина, заметим. В программе этого концерта тоже были сплошь классические шлягеры: вальсы Крейслера, Вторая Венгерская рапсодия Листа (с каденцией Сергея Рахманинова), танго Пьяццоллы… И здесь более всего подкупало свойственная коллегам (воспитанникам?) Юрия Башмета безупречная отделка деталей, тончайшая нюансировка, абсолютное чувство ансамбля в дуэтах и трио. Даже сольный Лист, рапсодия, которую, «разгоняясь» от начала к финалу, обычно играют вихрево, «сметая всё», прозвучал эдакой картинкой в волшебном фонаре — чуточку нереально и далёко, действительно «там», в XIX веке... Впрочем, сразу за изысканной классикой на псковичей обрушился рок-н-ролл Дианы Арбениной и её «Ночных снайперов», и, говорят, услышать их тоже было классно и очень нужно. Многим нужно было — полному залу. Лидия Токарева