Признаюсь, я не собирался смотреть фильм «Викинг» на большом экране. Ну, просто потому, что за последние лет пятнадцать российский кинематограф убедил меня, что под маркой так называемых «блокбастеров» способен выдавать исключительно умопомрачительную фантастическую туфту: чем круче и дороже замах, тем обычно чудовищней художественный провал. К тому же интернет быстро отреагировал на премьеру и начал с энтузиазмом подтверждать самые мрачные зрительские прогнозы: новое творение продюсерского тандема Первого канала «Максимов-Эрнст» - редкостное говно. Зачем тратить время? У нас ведь как? Чем агрессивней и навязчивей реклама, тем грандиозней «эпик фейл». На первой кнопке телевизора нахваливают, а в сети ругают матом. Фильм, де, скучный, невнятный, тенденциозный, антиисторический, неправдоподобный, дешевый (несмотря на миллиардный с лишним бюджет), более того, русофобский, конъюнктурный, оскорбляющий национальное достоинство, его следует запретить. Как и принято в нынешние продвинутые времена, оперативно сочиняется соответствующая петиция; граждане активно подписываются под требованием запрета фильма. Негодуют и жители социальных сетей: мол, наше «красно солнышко», святого князя Владимира, крестителя Руси художники изобразили каким-то упырем, который жрал галлюциногенные грибы и насиловал дев, не снимая штанов. Позорище! Поклеп на родную историю. В новостях показали президента Путина, который посмотрел фильм в компании с создателями: хотя Путин и назвал фильм «интересным», после просмотра, как мне показалось, выражение лица президента было откровенно кислое. Видно, не таким воображал себе Владимир Владимирович своего небесного покровителя, который с некоторых пор проходит у нас по разряду безусловных «духовных скреп» и которому всего лишь два месяца назад установили в столице памятник: «Бесспорно, Владимир Ростиславович [Мединский] как историк скажет, что есть вопросы, которые с точки зрения специалистов могут быть оспорены, - не без сарказма добавил Путин. - Но это же не документальное, это художественное произведение, поэтому уверен, что такие вещи нужны». Согласитесь, похвалой такую реплику вряд ли назовешь. Неизвестные юмористы тут же соорудили картинку-демотиватор о продюсерах Максимове и Эрнсте: «Смелые люди! И не бояться же показывать президенту такую муру!» Словом, к концу новогодней недели интернет буквально сподвиг меня оторвать праздную задницу от дивана и отправиться в кинозал, дабы составить собственные впечатления об эпохальной картине, поставившей новый рекорд русского кино: миллиард рублей кассового сбора за 9 дней проката. К тому же святой Владимир нам, скобарям, вроде как и не чужой, земляк. По одной из летописных версий, тут у нас, на берегах реки Черёхи, в вотчине своей бабки княгини Ольги, в деревне Будник, он и родился на свет от ключницы Малуши. Владимир-то свой, пскопской, отчего и занял свое законное место в центре Пскова, на постаменте работы скульптора Вячеслава Клыкова: стоит отрок с иконкой рядом с бабушкой и взирает на стены Крома и сияющий куполами православный Троицкий собор. Ну, что сказать? Во многом хулители фильма, доморощенные историки и реконструкторы, правы: многочисленные косяки и киноляпы бросаются в глаза, как опившиеся отвара из грибов берсерки. Фильм действительно идеологически окрашенный и тенденциозный, можно прямо сказать: конъюнктурный фильм, подчиненный одной задаче: показать зрителю, что язычество есть Тьма и Зло, а христианство - Свет и Добро. Слоган фильма в принципе не врет: «Тебе нужно увидеть, чтобы поверить». Насколько показанная правда убедительна, вопрос другой, однако художественно ничтожным «Викинга» назвать нельзя. Пусть фильм тенденциозен, но это тенденция глубоко продумана и неслучайна. Изображение обязано будить определенные эмоции. Было бы странно, если бы выглядело иначе. К примеру, многих ревнителей правдоподобия насмешили эпизоды, в которых князь Владимир занимается сексом с Рогнедой, сначала насилуя ее, а потом по обоюдному согласию. В обоих случаях - не снимая штанов. «Что за шняга?» - возмущаются здравомыслящие люди. Кому-то за Владимира, возможно, даже неудобно: что за черт? Но стоит представить себе картинку - креститель Руси с дрыгающейся голой жопой, как сразу становится понятен выбор режиссера: пусть Владимир совершает непотребство - насильничает на глазах родителей будущей жены и собственных воинов, но выглядеть он должен достойно, с прикрытым штанами задом. Другой распространенный упрек, ставший общим местом: отчего наши предки славяне такие грязные и постоянно кувыркаются в говне? Мир «Викинга» выглядит примерно так же отвратительно и тошнотворно, как Арканар в последнем фильме Алексея Германа «Трудно быть Богом». Языческие Волхвы и их идолы уродливы, обряды способны вызвать только ужас; это чудовищное кувыркание в грязи и свальном грехе, да еще с человеческими жертвами. В какой-то момент эти грязные твари, которых трудно назвать людьми, решают зарезать христианского мальчика и добиваются своего - убивают христианина Федора и его малолетнего сына. И даже вдруг очнувшийся Владимир не в силах их спасти. Понятно, что весь этот мрак и уродство сгущены только для того, чтобы контрастировать с чистым миром христианства, которое принимает в итоге князь Владимир в захваченной им Корсуни-Херсонесе. В финале перед нами возникает благостная картинка крещения народа в водах Днепра, где все чисто и сияет. Столь однозначно расставленные акценты можно считать насилием над историей, но в этом и заключается идея фильма - показать, где Добро, а где Зло. Множество нареканий вызывает сюжет: мол, не понятно, зачем сценаристы понаворотили отсебятины? Но в том-то и штука, что показанная нам история - апокриф, то есть рассказ Свенельда, представившего свою оригинальную версию Повести временных лет. Потому фильм и называется «Викинг»: именно Свенельд - главный очевидец происходящих событий, его глазами мы и видим все, что случается с князем Владимиром. А случается с ним главное - метанойя, перемена ума, как выражаются дзен-буддисты - сатори, глубокое раскаяние и просветление, медленное, но неотвратимое духовное перерождение. Этот факт открывается даже Свенельду, который убежден, что люди не меняются. Но князь Владимир изменился, и надо признать, что Данила Козловский весьма убедительно это сыграл. Даже скептик Свенельд, которому сам черт не брат, поверил. Когда историки-реконструкторы в сети возмущаются, что Данила Козловский не похож на древнерусского князя, слишком уж мало в нем воли и мужество, но много сомнений, то они просто не просекают фишки: князь Владимир в представленном нам фильме не столько государственный муж, принимающий решения, сколько этакий Нео из средневековой «Матрицы», то есть Избранный. Он не принимает решения, а следует за событиями. В определенном смысле Владимир - всего лишь игрушка в руках других людей и самого Бога. Его внешне пассивная роль определяется Свыше. Он как бы локатор, улавливающий знаки Провидения. Он насилует Рогнеду в измененном состоянии сознания, то есть как бы не виноват. Он как бы и не убивает брата (все подстроил Свенельд), и одновременно убивает его. Он вроде бы не виноват в смерти славного воина Федора и его малолетнего сына и в то же время из-за его пассивности и случается плохое. И все же самое главное: он готов покаяться и переродиться в нового человека. По сути Владимир - готовый христианин, ему только остается взять всю вину на себя, что и случается в православном храме. И актер Данила Козловский блестяще справился с этой художественной задачей и - добавим - миссией. Обретя Свет, князь Владимир приносит его на землю предков. Под грязными одеждами костюмного боевика прятался рассказ об обретении веры. В реальности, конечно, все было не так: христианство прорастало сквозь язычество, словно деревья сквозь гранит. Картина никогда не была такой идеальной и радужной, как это показано в фильме. Следует понимать, что возникший в финале лубок - это всего лишь воображение нашего киношного героя, а под грязными одеждами костюмного боевика прячется рассказ об обретении веры - персонального Христа. Как поют «Депеш Мод»: «Reach out and touch faith» - «Протяни руку и прикоснись к вере». Саша Донецкий