Странная ситуация получается: все вроде бы хотят как лучше, вроде бы стараются даже, но результат не впечатляет. И люди в целом неплохие повсюду, но никак что-то не выйти за рамки реформ – разрушения истока разрушения прежде разрушенного и борьбы с очередным корнем всех бед. Я вот правда верю, что руководители наши в самом деле хотят что-то хорошее сделать: и город начали убирать раньше дня рождения Ленина, и сельское хозяйство у нас скоро будет самым глобальным, а военные – самыми вежливыми, и люди спортом заниматься начали. Но и с оппонентами согласен: в итоге получается как-то криво. Коммунальная техника и городские тропинки с дорогами не соответствуют друг другу, людские руки исправляют это лишь кое-где и иногда кое-как. Несмотря на то, что все больше людей хотят вести не только здоровый, но и активный образ жизни, массовый спорт не выходит за рамки отчетов чиновников и бизнес-планов – вон бывший военный стадион на Юбилейной стоит никому не нужный. Вернее, ждет застройки. Вежливым людям в форме ощутимо мешает газовый скандал почти десятилетней давности. Кто разрабатывал его медиа-сопровождение, не знаю, но даже среди русских на Украине оно оставило неприятный осадок. Однако и у разоблачителей дело идет как по маслу лишь в рамках критической части – описания того насколько криво все кривое. Как только начитаются попытки что-то выправлять, правдорубы сами превращаются в объекты для критики. Примеров немало и среди общественных организаций, и среди политиков, и среди спортсменов, и в бизнес-среде. Почему так происходит – наверное, потому еще, что пока одни верили в прогресс, другие вглядывались в приметы наступления нового средневековья (того, которое по Бердяеву), мир оказался в состоянии вполне реального неофеодализма. Местечкового такого, окраинного неофеодализма. И суть его примерно такова. Общество из общества превратилось в плохо перемешанную, но постоянно взбалтываемую эмульсию, состоящую из далеких друг от друга слоев-тусовок. Есть тут и тусовка маргинальная, есть и богемная, политическая и интеллектуальная, спортивная, депутатская, прокурорская, журналистская, правильная и неправильная; меньшинства тоже в наличии, без них теперь никуда. Каждая из этих групп, группок и группочек живет своей особой, как бы не связанной с остальными жизнью. Словно взаправдашнее государство, наблюдает она за тем, что происходит вокруг, будто ведет полноценную внешнюю политику. Итальянские княжества, ни больше ни меньше. Правда, итальянцы были большими любителями прекрасного и стремились заполучить себе все самое лучшее. Все самое-самое – наше, иными словами. Таковы были феодалы-правители прошлого, тот же Иван Грозный, к примеру. Девиз современных местечковых владетелей звучит похоже, но совсем другой по сути: все наше – самое-самое. И ради этого готовы они затоптать, утопить, стереть в пыль любой намек на альтернативу. И не о государственных идеологиях разговор, а именно о логике нынешних социальных групп, разделивших на феодальные владения то, что когда-то было обществом. Особых прав требуют себе все, кто-то в силу своей особой важности, кто-то из-за исторической ущемленности, кто-то просто из солидарности, а кто-то потому что так, с его точки зрения, единственно правильно. Но этого мало, игнорирование существование другого – это еще не все. Наличие одной такой неофеодальной группы прямо таки исключает возможность существования любой другой. Разве что в форме потенциальной мишени и жертвы. Несмотря на пафос, амбиции, идеологии, технологии и бюджеты все это продолжает оставаться именно тусовкой. Мелководье, поверхностность, плоскость выдаются господствующей терминологией: креативность (симптоматично, что многие современные словари возводят происхождение этого слова к английскому языку), эффективность, прозрачность, коммуникабельность… Отсутствие целей и смысла компенсируются противопоставлением прошлому. И над этим – инстинкт собственника, того, кто уж конечно, право имеет. Иное просто фон и материал. Вот и вершина пирамиды, вернее – пирамидки. Но в ее основании нет ни проектов неведомых инженерных аппаратов, ни Кельнского собора, ни храма Покрова на Нерли, ни каких-то фундаментальных представлений. И чего-то похожего по своей сути и масштабу тоже нет. Нет ничего, ткни – и повалится. И кто-то обязательно это сделает. Константин Шморага