На обложке русского перевода международного бестселлера Эмили Магуайр «Приручение зверя» («Taming the Beast») значится: «Новая Лолита», что, как минимум, должно гарантировать наличие неких патентованных извращений, связанных с нежным возрастом соблазненной героини и патологическим влечением страдающего педофила. К тому же – художника. Как же, блин, без этого? Без эстетических изысков? Со странной противозаконной манией в самой сердцевине своего космического одиночества. Так, вроде, складывалась коллизия в романе Набокова?Так вот. Нагло лжет обложка «Приручения зверя» с ее отсылкой к бестселлеру начала пятидесятых. Изыски - есть. Психиатрии навалом. А вот та самая, набоковская Лолита, или даже ее сестрица, и рядом не лежала. И не сидела, и конфету не сосала, и даже не раздевалась. Вернее, если что-то и роднит «новую Лолиту» с жертвой маньяка Гумберта Гумберта – той, знаменитой девочкой Долорес Гейз, то исключительно возраст. В данном случае – 14 лет. В остальном - героиню австралийской писательницы, Сару Кларк, можно сравнить с суккубом. Демоном вожделения, являющимся в женском обличии.И еще неизвестно, кто жертва: девочка-вамп или ее незадачливый педагог-соблазнитель. Ее учитель мистер Карр всего лишь нажал на кнопочку, и запустил какую-то немыслимую программу. А еще точнее: он просто оказался другой ее половиной, разделенным андроидом, в сексуальном акте с Сарой превращающимся, по определению Шекспира, в «двуспинное чудовище». Ну, и что им остается делать? Правильно, это самое поэтическое животное приручить. Чтобы не погибнуть совсем. А ведь этим, то есть смертью, чуть и не кончается. Жанр романа провоцирует недоумение. Вроде как порно, по законам подлинной похабщины, развивающееся крещендо. Из количества в качество. От простого «траха» к безднам «садо-мазо». Но «Приручение зверя» - это еще и, как это ни парадоксально, явный «женский роман», феминистский взгляд на взаимоотношения полов (пусть и принято полагать почему-то, что женщины якобы терпеть не могут порно). И - социальная драма с острыми актуальными вопросами. И – интеллектуальная проза с цитатами из английской поэзии. И – отличный материал для жесткого арт-хаусного кино «а-ля Достоевский». С разрыванием не столько чувственной ненасытной плоти, сколько нежных любящих сердец. По сценарию в «идеальную шлюху» Сару Кларк влюблены и сходят с ума сразу трое мужчин, а у них у всех есть жены и дети, которые тоже страдают где-то там, «за кадром». И Сара, эта «Вавилонская блудница» наших дней их всех своих мужчин если и не любит, то жалеет, дает и берет, манит и использует. И даже все три тысячи случайных трахальщиков, чьи яйца и пенисы попались в тиски ее сексуальной гениальности, Саре благодарны. И ни одна другая жена или подруга с ней в сексе не сравнится. Сношаться с постылой женой – все равно, что кончать в подушку. Поэтому лично я настаиваю на другой формулировке. «Новая Лолита как идеальная блядь». Сразу подчеркну для ханжей, что широко распространенное словцо на букву «б», вопреки массовым заблуждением, не является абсцентным. Его, в отличие от многочисленных образований на «е», «х» и «п», не «запикивают» даже в телевизоре, который смотрят старые девы и малые дети. «Блядь», пусть и грубое, просторечное, обозначение «гулящей женщины». То есть - свободной. Это не капризное, игривое, снисходительно-ласкательное: «поблядушка». Нет, здесь все увесисто и полноценно: блядь так блядь, и никаких тебе гвоздей, вернее, фаллоимитаторов.Определение «идеальная» предполагает некоторый предел воображения. Это – мечта. Девушка без комплексов. Она в чем мать родила вышла из самого крутого порнографического фильма, и при этом начиталась не только Шекспира, но и научных трактатов по гендерным проблемам. Разумеется, таких женщин в реальной жизни не бывает. Не случайно, по сюжету, в Сару влюбляются все окружающие мужчины, в независимости от их интеллекта и социального статуса. Сара Кларк – воплощение свободной бескомпромиссной женщины, умной, талантливой, сердечной, разнузданной как в любви своей, так и в страсти, которая распространяется на всех особей мужского пола, начиная от бомжа и заканчивая профессором.«Приручение зверя» - гремучая смесь феминистской прозы, брошюры по возрастной психологии и порнографии:«Один раз она отказала ему, ей надо было идти домой, и он посмотрел на нее большими, полными слез глазами, как будто она его ударила. Потом он шлепнул ее, сильно, и обозвал динамисткой и копушей. Он толкнул ее, так что она упала на колени, расстегнул штаны и, с одной рукой у нее на затылке, упершись другой рукой в стену раздевалки, трахал ее в рот, пока не кончил».Во, как умеют сочинять австралийские романистки! Куда до них старику Набокову. Магуайр же прилежно проштудировала педагогические руководства и перевела физиологию в формат легкого, необременительного и вместе с тем познавательного чтива:«Саре хотелось, чтобы ее мать была нормальной, чтобы она поорала пару минут и лишила ее карманных денег или что-нибудь в этом роде. Но нет – она все делала так, как велят Новейшие Научные Исследования. Каждое решение по выполнению родительских обязанностей согласовывалось с мнением экспертов. Книга, которую читала мать, наверняка называлась «Повышение родительской квалификации».«Когда она каждое утро бежала босиком в ванную, она чувствовала каждую шерстинку ковра, приминаемую ее подошвами. Вгрызаясь в утренний тост, она чувствовала крошечные зазубринки на краях каждого зуба, разрывающие хлеб. Она чувствовала, как клубничный джем пробуждает каждый вкусовой сосочек. Ощущения были так интенсивны, что она могла съесть не больше половины тоста. Расчесывание волос, чистка зубов, мытье под душем – по ощущениям все напоминало мастурбацию. Тело ее всегда было горячим. Ее трусы всегда были влажными».Но и сам Набоков не «безгрешен» как художник. Просто, обладая гениальной художественной интуицией, и даже своеобразной хитростью безупречного мастера, он успешно закамуфлировал фрейдизм под блестящей облаткой своего неподражаемого стиля. Ну, а преступную любовь к девочке контрабандой импортировал в Америку из текстов Достоевского, где похожий сюжет встречается неединожды, но Достоевский не придает истории о соблазнении малолетней статус чего-то исключительного. При всем при том, осознавая гипотетическую возможность упреков если не в плагиате, то в заимствованиях, Набоков крайне уничижительно отзывался как о Фрейде, так и Достоевском, называя одного - «венским шаманом», а другого – «бездарным журналистом». Набоков весьма изящно позаимствовал сценарный ход у своего соотечественника, придумал фабулу, обстоятельства, декорации и наделил историю уже собственной интимной метафизикой, о которой довольно точно и проницательно (сам, кстати, тоже «скоммуниздив» формулу у одного из набоковедов) написал Эдуард Лимонов в «Священных монстрах»:«Набоков – автор одной книги, и эта книга – «Лолита». Не потому, что это роман о любви мужчины к девочке, то есть испорченной якобы, то есть клубничка якобы. «Лолита» экстремально интересная книга потому, что это роман об отвращении к женщине. «Гейзиха» - мать Лолиты спортретирована с неподдельным отвращением со всеми ее сюсюканиями, штанами, сигаретами, с ее отвратительной душной любовью взрослой вонючей самки. Лолита так подходит Гумберту Гумберту, так нравится ему потому, что она не женщина еще. Первично здесь отталкивание от мясомассивной туши с бретельками лифчиков, вонзившимися в тучную плоть, с брюхом, нависшим над трусами, отвратительной от бритых толстых ног до жирной волосатой макушки. А лица! Умащенные мерзкими кремами лица, о, эти лица булочниц!В романе Гумберт на самом деле бежит от гиппопотамных объятий самки… это погоня за вечной молодостью, а она, молодость – Лолита, убегает с другими. Погоня за вечной молодостью обречена на неудачу, отвращение к женщине вечно и потому личная жизнь всегда неудачна. Неудача, крах Гумберта – это неудача всех мужчин».Так вот, предлагаемая нам девушка Сара, Лолита новая, Лолита очередная, вопреки всему есть мужская удача. Вот в чем тут фишка! Эмили Магуайр, сама о том, возможно, и не догадываясь, предложила героиню, транспортированную из самых ценных и сокровенных мужских сновидений. Саша Донецкий