"Уже то, как он бесцеремонно вошёл в кабинет директора областной библиотеки, и та тут же оставила нас наедине, я понял, что это за люди – наше новое губернское руководство. Главную подоплёку политики администрации по отношению к писателям этот самоуверенный чиновник от культуры объяснил сам в основной своей мысли, всегда живущей в головах временщиков. "Это что же, вы нас критикуете, а мы вам будем помогать?" – можно сказать, барски продекларировал он позицию администрации". "Самоуверенный" псковский чиновник, которого Александр Бологов описывает в своей новой книге "Правит парусом не ветер (из воспоминаний)", теперь уже является и для областного комитета по культуре не более, чем воспоминанием. Как и его бывший патрон, экс-губернатор Кузнецов, которого именитый псковский писатель проводил в безвестность следующими убийственными словами: "Только бы ещё раз не посадили на наши головы какого-нибудь другого "воздухоплавателя"… "На последних страницах этой книги перед читателями появляется губернатор Андрей Турчак, а начинается она в Рабочем Городке на окраине довоенного Орла, где автор играл в "пышку в одну рюху на черте" и в "клёц - "грабельный зуб". По его же собственному признанию, Александр Александрович "собирался обернуться и посмотреть на предыдущее время, не очень далёкое, ещё слышимое или даже видимое памятью". А теперь его книга не даёт псковичам спать: один писательский знакомый как начал читать её с вечера – так до трёх часов ночи не мог остановиться, а наутро ещё и ругал Бологова по телефону, что тот написал такую занимательную вещь. Чтобы издать "Правит парусом не ветер", Бологову пришлось продать машину с гаражом. А ведь ещё сравнительно недавно за его "Избранное" ему в одном солидном московском издательстве заплатили такой внушительный гонорар, что они с женой рассчитывали каждое лето двадцать лет подряд с шиком ездить на эти деньги в отпуск - в любимую Алупку. Гонорар был торжественно положен на книжку, где и сгорел вместе со сбережениями других советских граждан. "Правит парусом не ветер" семидесятипятилетний Бологов написал в кардиологическом отделении Псковской областной больницы. Другие пациенты, едва оклемавшись, принимались в лучшем случае читать. А Бологов сразу же попросил жену принести ему в палату чистый "гроссбух" (он всегда пишет свои книги в таких больших конторских тетрадях в клеточку и наблюдает, как они разбухают, разбухают…). Между прочим, до него ни один псковский писатель таких документально выверенных и в то же время художественных "мемуаров" не писал (специально беру слово "мемуары" в кавычки, так как Бологову в применении к его книжке оно не нравится). Были художественные произведения по автобиографическим мотивам, а на нефантазийные воспоминания из личной жизни никто почему-то не замахивался. Эта книга интересна прежде всего тем, что в ней описывается множество некогда очень известных, но с каждым годом всё больше забываемых псковичей. Если б не Александр Бологов, что бы от них осталось лет через пятьдесят? Гранитные памятники на Орлецовском кладбище, архивные папочки, грамоты, в лучшем случае – характеристики с мест работы… А у Бологова бывшая заведующая Псковским гороно Изабелла Дионисовна ("красивое всё же имя, популярным вином отдаёт") "тонко, как бы с горчинкой, улыбаясь в предвкушении эффекта, сжимает руки в замок и поднимает к лицу", чтобы спросить будущего председателя Псковского областного союза писателей: - Вы двоежёнец… И проситесь в школу?" В детстве я жила в одном подъезде со всеми уважаемым директором школы №7 Абрамом Моисеевичем Зисманом. Читаю у Бологова: "Мягкий, добрый человек, он однажды всё же надул меня". Только не подумайте, что Александр Александрович припоминает в своей книге старые обиды. А лучше почитайте, в чём на самом деле заключалось "надувательство" трогательнейшего Абрама Моисеевича, и как вышеупомянутая строгая женщина с винным именем вскоре изменила своё мнение о писателе-"двоежёнце". Александр Бологов живёт в Пскове с 26 августа 1963 года. Про тех, кто его на самом деле жестоко обидел, он постарался в своей книге не писать. Бологов хотел быть объективным и поэтому сознательно обошёл стороной все те поступки или высказывания знакомых ему людей, о которых у него даже по прошествии стольких лет не получается судить беспристрастно. Он хотел, чтобы между написанным и реальными событиями не было "ни малейшего зазора". Зато он добросовестно вспоминает каждого, кто помог ему словом или делом. А мы благодаря этому получили возможность узнать что-то новое, например, про Евгения Александровича Маймина, которого Бологов знает с мореходного училища в Ломоносове, где "молодого, круглолицего" "тогда ещё "только аспиранта" ленинградского университета прозвали "Редедей". Благополучно здравствующие герои книги "Правит парусом не ветер" иногда обижаются, что она "слишком густо" написана: им не хватило подробностей. "Но я же торопился, - оправдывается Бологов. – Всё-таки я заболел и угодил в кардиологию…" Интересно, что предыдущая книжка Александра Бологова (сборник его лучших произведений) называется, в сущности, почти так же – "Не своя воля" (сразу вспоминается толстовское "Не могу молчать", не правда ли?). Между прочим, её автор вовсе не собирался становиться писателем. Он даже испугался, когда в 14 лет сочинил своё первое стихотворение и вдруг почувствовал себя чуть ли не Пушкиным. С тех пор какая-то "неодолимая сила, как заноза" ("не своя воля"!) заставляет его писать книжки даже под капельницей в кардиологическом отделении больницы. В конце восьмидесятых военные повести лауреата Премии Союза писателей РСФСР Александра Бологова начали было переводить на иностранные языки, чтобы издать отдельной книжкой. Но не успели. В конце концов несколько его произведений на английском языке всё-таки поместили в сборник под названием "В краю белых ночей" (или как там это будет по-английски?) вместе с повестями Белова и Астафьева... Впрочем, за границей нашего Бологова и так неплохо знают. "Привет, Саша! – пишет ему Джим Паттерсон – теперь уже постаревший негритёнок из фильма "Цирк", с которым Александр Александрович познакомился в Риге, когда учился в школе юнг. - Спасибо за книжку, которую ты мне прислал. Изучим её". Почти полсотни экземпляров книги "Правит парусом не ветер" (из пятисот изданных) Бологов уже раздал (разослал) друзьям и знакомым (на днях разговаривала с Леонидом Николаевичем Трифоновым – вот и он приступил к "изучению" этого произведения). Многие не захотели такого подарка и всё-таки заплатили автору по указанной на обложке цене. Александр Александрович не стал с ними спорить: он считает, что за книжки нужно платить. Автор же за них платит. И, как вы догадываетесь, не только гаражами и машинами. Поэтому его очень обидела недавняя заметка "Союз нытиков" в "Псковской правде", автор которой упрекает членов местных творческих организаций в иждивенческих настроениях и предлагает им очень простой, "совершенно объективный", способ измерить свою талантливость: "Если не читают, не смотрят и не коллекционируют – грош вам цена, дорогая наша творческая интеллигенция". "Это было настолько грубо, настолько бестактно", - сокрушается Александр Александрович, который, по меркам автора этой публикации, является как раз-таки "признанным" писателем, потому что никогда не бедствовал. Да, две свои последние книги он вынужден был издать за собственный счёт (по мне - так более надёжного вложения денежных средств невозможно себе и представить!). Но их, конечно же, тоже раскупят все до единой. А Бологов всё равно не согласен, что художник должен хорошо продаваться. Хорошо продаются, по его словам, только дамские детективы и пошлые телесериалы. Настоящее искусство ВСЕГДА нуждается в поддержке - либо меценатов, либо властей. Кстати, о том же самом на прошлой неделе говорили в программе "Тем временем" на телеканале "Культура". И договорились до того, что пришли к необходимости защищать Художника от рынка. Уж больно велик соблазн угождать платежеспособной толпе, а это, уверяют знатоки, губительно для всякого истинного таланта. В идеале государство должно поддерживать всех художников, а в особенности тех, на кого укажут эксперты, хотя и эксперты могут ошибаться и подкармливать совсем не тех мастеров, которых ждёт громкая посмертная слава и аукционы "Сотбис". Сам Александр Александрович тоже как может поддерживает начинающих литераторов. Например, он много лет бесплатно вёл для них занятия в Псковском педагогическом университете. Хоть и не верит, что писательству можно научить. И не понимает, зачем современные писатели так беззастенчиво сочиняют: - Всё что я пишу или когда-либо написал – это автобиография. А если человек пишет про то, чего не пережил, – это сразу видно. Я тут почитал недавно модного нынче Сашу Соколова – так переплевался. Вот так бы его и спросил: "Зачем ты существуешь? Какая от тебя людям польза?" Каждое произведение должно приносить людям пользу! Если этого нет, то горе писателю! Мне было интересно спросить у Александра Бологова, который по-прежнему почти ежедневно заседает у себя в кабинете областной писательской организации на улице Ленина, что он думает про бушующие вокруг страсти. - Кинотеатр "Октябрь" я бы снёс. Я ещё когда писал первый путеводитель по Пскову, почувствовал, что он стоит не на месте. - Но с памятником Ленину другое дело. Был такой Тимур Тамерлан, который пролил, наверное, больше крови, чем весь Советский Союз в Великую Отечественную, и погубил кучу народу, причём не только чужого, но и своего собственного. А в Самарканде у него мавзолей – я сам видел. И никто его оттуда не собирается выкидывать. - Вот все говорят, что пришли москвичи и изничтожили псковскую вольницу. И правильно сделали, что изничтожили! А потому что надо было государство создавать! Почему Швеция не стала великой державой? И Франция не стала? И Британия – "владычица морей"?.. - Британия разве не стала? - Я был за границей и знаю: там, если человек упал посреди улицы и умирает, то к нему никто, кроме полицейского, не подойдёт. - И у нас не подойдут… - У нас подойдут! Мы как-то ехали со свояком в Питере на машине поздно ночью. Как сейчас помню, 7 ноября это было, в проливной дождь. Глядим, прямо посреди дороги в луже лежит человек. И от его дыхания вода шевелится. Вот-вот попадёт ему в рот. Мы давай его вытаскивать… - Он, наверное, пьяный был? - Пьяный! Мы у него в кармане нашли паспорт, а потом заволокли его в машину и отвезли к нему домой на Петроградскую сторону. Подняли на пятый этаж… Не потому, что мы такие благородные, а потому, что мы, русские, по-другому не можем. Я одному иностранцу это рассказал, так он удивился: "Саша, это же были его проблемы!" Мстислав Ростропович когда-то укрывал у себя на даче Александра Солженицына. Александр Бологов – опального иконописца Зенона. Внучатая племянница в прошлом коммуниста Бологова тоже является очень известным в Орле иконописцем. А сам Александр Александрович начинал в псковской школе №8 с того, что научил своих учеников любить уроки черчения. К нему на открытые уроки черчения приходили перенимать опыт преподаватели со всего города. А ещё он пишет музыку, хоть никогда ей не учился. У него дома есть пианино, и иногда он на слух подбирает к своим стихотворениям мелодии. Кстати, свои стихотворения Александр Бологов почему-то ни разу не издавал, а только иногда печатает в газетах. Как-то учащийся Псковского колледжа искусств Боря Федотов вычитал в одной из псковских газет стихотворение Александра Бологова и положил его на музыку. Получилась ещё одна песня, которая начинается со слов: "Неужели действительно нужно совсем обнажаться?.." Понятно, что книгу "Правит парусом не ветер" прочитают не многие. Некогда да и лень. К тому же купить её можно только у самого автора (на всякий случай, его домашний телефон: 56-23-53), потому что он принципиально не стал отдавать её на реализацию в книжный магазин (ему не понравилась хищническая наценка). Но раз уж Александр Александрович сам признался, что всегда пишет об одном и том же – то есть, о пережитом, предлагаю вам послушать в его исполнении то самое стихотворение, которое так понравилось Боре Федотову. В качестве, так сказать, кратенького конспекта книги "Правит парусом не ветер": Ольга Миронович, Псковское агентство информации.