Реакция отечественных демократов постперестроечного поколения на свои нынешние поражения всегда одинакова. Во всем виновен либо бестолковый народ, не понимающий своего счастья, либо тот, кто его непременно оболванил. Однако то, что в этот раз сочинение патриарха псковской демократии, лидера псковского «Яблока» Льва Шлосберга вызвало столь замечательную реакцию у самого свободолюбивого псковского писателя и журналиста Александра Донецкого, есть факт хотя и частный, но знаковый. Предновогодний заочный спор между ними об изменениях, произошедших в России, о будущем нашей страны, снова показал, что, вопрос пути России, ее сути, по-прежнему живее всех живых. К тому же, оказалось, что за последние как минимум десятилетия в его решении мы даже на йоту не продвинулись. Между тем вопрос, который вызвался разрешить г-н Шлосберг, очень даже актуален: «Что случилось с Родиной и нами» - этой чуть измененной фразой Юрия Шевчука назвал он свою статью. Но вот с ответом вышла сущая нелепица. Оказалось, что все плохо, а причина сего – некое «неизбывное проклятие России» и очередное его воплощение – Владимир Путин. Еще в виновниках – люмпенизация, ставшая следствием обнищания. Прям марксизм-ленинизм какой-то. Между тем, процессы, происходящие сегодня в России, совсем нешуточные. Речь идет ни много ни мало об исчезновении русской цивилизации как особого культурно-исторического типа, который на протяжении тысячелетия являлся весьма важной частью мировой истории.И описывать это исключительно с общественно-политической (вероятно, одной из наиболее прикладных) точки зрения – как-то странно. Будто клином свет сошелся на способах правления и организации общества, на человеке, который в данный момент управляет каким-либо государством. Будто среди всех так называемых «цивилизованных стран» можно отыскать хотя бы две, в которых можно сопоставить неизвестно чем измеряемый «уровень демократичности» и пресловутой «общественной свободы». Будто среди всех добрых имен мировой политики нельзя найти такого, который не запятнал бы себя чем-либо, а среди злых гениев такого, который хоть в чем-то не проявлял бы и своей доброй стороны. Будто все в жизни зависит только от того, как, чего и почему хочет человек.Удивительно, но, похоже, ретрансляторам этого монохрома даже в голову не приходит усомниться в верности своей позиции. Между тем, уверенность в великой значимости политической или экономической сферы, уверенность в силе просвещения и человеческого гения очень смахивают на спекуляцию ума человека, напуганного двумя мировыми войнами, а затем расслабленного отсутствием каких-либо серьезных потрясений в 50-80 годы XXвека. А потому решившего, что всё, что есть здесь и сейчас, неизбежно верно везде и всегда. Приятный вывод, но, скорее всего – иллюзия. Непроизвольная или управляемая – дело другое. Но пользоваться ей при описании явлений мирового масштаба – все равно, что разминировать при помощи молотка.Хотя, конечно, идея заманчивая: напишем правильных законов, наделаем гражданских институтов, провозгласим свободу высшей ценностью, допустим к власти (естественно, демократическим путем) только правильных людей и – все у нас наладится. Но почему-то то, что еще в начале XX века было общим местом даже в общественных науках, современным продвинутым человеком воспринимается со снисходительной улыбкой, хотя никто никогда этого не опроверг: любое общественное событие действительно только тогда, когда обосновано, укоренено в духовной жизни. Этим очень похожи и Россия, и Германия, и Великобритания, и США, и Нигерия. Посему и корень происходящего искать, как бы ни казалось это несовременным, неудобным или банальным нужно именно в этой сфере. Доказательство тому – тот факт, что самые бурно развивающиеся современные общества – это общества восточные, где значение традиции, как символа духа очень велико. Во всяком случае, пока. А почти добитое политкорректностью и гипертолерантностью западное общество выглядит много слабее, скажем исламского. Потому его и боится.Из-за этого в последние годы старушка Европа всё чаще ворочается в сторону от абстрактных теорий прогресса и гуманизма к вполне частным порывам восстановления национальной идентичности. Правда, различными гуру это воспринимается, часто безо всяких оснований, как рост национализма. И в России на днях Владимир Путин, наверное, первый из крупных политических фигур со времен Иосифа Сталина, произнёс словосочетание «русский народ». Не российский, а именно русский. Причём не в ущерб другим народам России. Учитывая, что слово «русский» в России на протяжении долгого времени считалось неполиткорректным, такой поворот не может не радовать.Хотя радоваться-то особенно нечему. В последние годы быть русским стало едва ли ни труднее, чем раньше. Из неполиткорректного это слово стало лишним. Ну, по крайней мере, карикатурным. На вопрос «кто есть русский человек?» вам вряд ли кто-то ответит что-либо внятное. А если и ответит, то лучше б промолчал. Лозунги типа «Россия для русских», «Гадюкино для гадюкинцев» не в счёт, поскольку они не отвечают на сам вопрос, во-вторых, они по своему духу антирусские, так как совершенно противоречат тому, как жили на Руси. Впрочем, последний факт как бы не существует для тех, кто обвиняет Россию и русских в генетической агрессивности, вражде ко всему внешнему, косности и т.п. Кроме того, большинство крайних националистических движений не имеют четкой идеологической основы (в отличие от европейского национализма и американского расизма), зато ярко окрашены в криминальные тона и очень удобны для любых политических спекуляций.Самый распространенный шаблон о русских, активно тиражируемый практически всюду – способность много пить. Ещё есть непритязательность и умение послать куда Макар коров не гонял всё и вся. Хотя это и соответствует многим жителям современной России, но всё-таки очень далеко от настоящей русской души, той, которую знали Ломоносов, Пушкин, Достоевский, Левитан, Есенин. Недаром некоторые иностранцы никак не могут понять, ну где ж искать эту «загадочную русскую душу». Безответственность есть, а загадочности нет. Именно безответственность, по их мнению, определяет жизнь современного жителя России. Безответственность и равнодушие, злоба да спесь.Безответственность и равнодушие проявляются, к примеру, в унизительном для обеих сторон разделении страны на так называемую элиту и прочих. Кто из них более эгоистичен и туп, сказать невозможно, поскольку соревнование между ними всё ещё не закончено. Обе части некогда все-таки единого народа относятся друг к другу с взаимным отвращением. Между тем, как говорил английский премьер Уинстон Черчилль: «Скопище людей превращает в нацию две вещи – общее великое прошлое и общие планы на будущее». Об общих планах на будущее говорить не приходится: «каждый роет своё себе», искренне полагая, что он строит своё светлое будущее и находя массу логичных, точнее общепринятых, объяснений своим действиям.Внутреннего единства у нашего народа (в отличие от народов Европы, жителей США, не говоря уже о Востоке) практически нет. И дело не в том, что на Западе высока гражданская культура и, тем более, не в том, что там «правильно» устроена политическая система, просто у них никто не отбирал их прошлое. Они, наоборот, стараются очень бережно его хранить. А вот наше действительно великое прошлое, без которого, по словам Черчилля немыслима нация, подрастащили те, кто называл себя большевиками и их последователи, но основную часть мы отдали сами. Отдали, когда бездумно принимали за правду лозунг о счастливом светлом будущем и мрачном, бессмысленном прошлом. Когда мерили и меряем истинность устройства жизни доступностью колбасы. Когда успешность человека приравнивается к принадлежности к какой-либо влиятельной (что то же – богатой) группе, прочие же заведомо определяются в лузеры. Когда потешались над теорией Москва – Третий Рим, которая сформулировала весьма и весьма достойную цель существования России: сохранение Истины.Через много лет после окончания войны Иван Степанович Конев встречался с артистами МХАТа. Народная артистка Ангелина Степанова, пораженная чистотой и богатством его речи, спросила маршала, откуда он родом. Конев ответил: «Моя родина там, где не было крепостного права и не ступала нога завоевателя. Мы сохранили свободный и вольный язык славян, которые жили под Великим Устюгом» (www.izvestia.ru). После таких слов становится понятным, почему Конев был маршалом Победы, почему мой дед, вспоминая войну, с наибольшим уважением говорил именно о нём и о Жукове. Понятно, почему их предшественники – Кутузов, Суворов, Ушаков оставили такой след в мировой истории.Потому что у народа, который обозначает цель своего существования строя, прежде всего храмы, а уж потом обустраивает быт, есть сила, есть крылья, на которых он преодолевает все беды. А народ, об истории которого лучшие документальные фильмы снимает не он сам, а немцы, народ, который сперва-наперво возводит комфортабельный сортир да большой магазин, который вместо дел пишет отчеты, имеет весьма туманные перспективы. И слова, которые поёт Вячеслав Бутусов, «если завтра начнется пожар, и всё здание будет в огне, мы погибнем без этих крыльев, которые нравились мне» вполне могут оказаться пророческими.Константин Шморага