Труппа Псковского театра драмы потеряла девственность. Не в прямом смысле, конечно, а в переносном. Впервые артисты театра столь выразительно матерились на сцене. Не потому, что душа просила. А потому, что в рамках театрально-просветительской акции «Драмдесант» сыграли «с листа» пьесу Натальи Ворожбит «Демоны». Там, в пьесе, для изображения простой народной жизни щедро и виртуозно используется так называемая «ненормативная лексика». Мат служит для пущей выразительности и характеристики персонажей. И псковским актерам волей-неволей пришлось допустить в свой лексикон грубые просторечия. Как говорится, из пьесы слова не выкинешь. К тому же авторские права в последнее время у нас на Руси блюдут. После спектакля актер Виктор Яковлев выступил с гневной отповедью произошедшего на сцене. Мол, мат – это форма богохульства, ругаться матом, – значит, потворствовать Дьяволу, и лично он, Виктор Яковлев, как актер, никогда больше не будет участвовать в подобных богохульствах, то бишь в спектаклях, где звучит нецензурное слово. Дескать, Достоевский с Чеховым обходились без мата, и мы должны. Что ж – это личная позиция артиста, и она вполне может быть принята к сведенью. Не хочешь играть – не играй, однако лицемерно зажимать уши в этой ситуации представляется мне формой лукавства, если не вранья. И, прежде всего, вранья художественного. На премьере «Демонов» присутствовала интеллигентная старушка, простая зрительница, которая оказалась не столь категоричной, и высказалась в защиту нецензурной лексики. Потому что без такой лексики персонажи, да и весь спектакль в целом, выглядели бы искусственно, ненатурально, лживо. У нас, увы, очень часто получается так, что как раз те индивидуумы, кто в жизни матерится хуже сапожника, на публике и в свете рампы начинают корчить из себя поборников нравственной чистоты и защитников родной культуры. Пусть в театр нельзя зайти, не зажмурив глаз от отвращения, пусть мат звучит за кулисами, так, что у облупленных гипсовых классиков уши вянут. Но только речь зайдет о художественном материале, как лицемеры тут как тут, и, встрепенувшись и набрав в легкие затхлого воздуха, начинают толкать пламенные проповеди про борьбу между Богом и Сатаной.Тот факт, что слово на «х» по-старославянски означает всего лишь «иглу», а слово на «п» - не что иное как «мокрая», лицемеров этимологические словари не убеждают никак, и они наворачивают очередные благоглупости о татаро-монголах, якобы насаждавших мат огнем и мечом, и о языковых табу, введенных миссионерами русской православной церкви. Поразительно все-таки жизнь устроена: гнобить друг друга можно, сплетничать, подличать, охаивать (все это весьма характерно для актерской среды, и псковский театр здесь не исключение), а матом – нельзя. И главное, совершенно не понятно, причем тут Бог?Наверное, все же стоит различать мат, на котором говорят, используя слова на «х», «п» и «е» в качестве междометий, и мат в качестве палитры, одной из красок в характеристике персонажей, особого художественного приема, расширяющего возможности писателей, драматургов, художников, режиссеров. Я сейчас даже не буду приводить многочисленные примеры всякого рода авангардистского и нонконформистского искусства, от Маяковского и Есенина до Венедикта Ерофеева и Лимонова, а просто напомню пуристам, что есть вполне себе мэйнстрим, к которому относится, например, большое кино, в том числе и голливудское, и где мат давно в порядке вещей, свидетельствуя об открытости современного художественного пространства. Отчего-то Андрей Кончаловский, Никита Михалков или Алексей Учитель (если посмотреть их последние фильмы), матом не брезгуют. А Псковский театр «третьего уровня секретности» вдруг должен следовать эстетическим установкам полувековой давности. Театр Ленсовета, показавший на псковской сцене «Заповедник» Сергея Довлатова, отчего-то не стал кромсать авторский текст в угоду чересчур чувствительным личностям. А нашим артистам мат до сих пор кажется чем-то жутко дерзким и непристойным. Главная непристойность, и в этом я убежден, – это пошлость во всем многообразии своих проявлений, а вовсе не мат, то есть банальность, заурядность, глупость и скука. Известно, что люди образованные и внутренне интеллигентные относятся к мату вполне спокойно. Могут, если требуется, и ввернуть крепкое словцо, по нужде или для экспрессии. Хрестоматийный пример: Пушкин. И все другие честные русские писатели никогда не гнушались мата в частной переписке или в быту. Как писатель может отрицать самое себя, то есть язык, благодаря которому он, собственно, и существует? Запреты существуют в общественном месте, а не в творчестве. Что касаемо литературы, образцы которой так любят демонстрировать нам пуристы, то здесь необходимо заметить следующее. Русская светская литература как факт национальной культуры существует не более чем три столетия, и вот в 19-м веке, на который принято ссылаться, бытовала своя, характерная именно для 19-го века, система эстетических конвенций (договоренностей, что можно в печати, а что - нельзя). И все писатели этой конвенции послушно следовали. Но уже 20-век все эти конвенции сломал, не только в России, но и в западной культуре, и даже в жесткую, подцензурную советскую эпоху настоящие художники упорно расширяли свой художественный потенциал, в том числе и благодаря низовым пластам языка. Достаточно обратиться к сочинениям знаменитого культуролога Михаила Бахтина, чтобы найти подтверждения своим догадкам: мат не есть какое-то открытие авангардистов, а исконное явление живой народной культуры, попросту говоря, фольклора. Психолингвисты давно раскопали: резко отрицательное отношение к мату бытует вовсе не среди интеллигенции, а в среде так называемых «мещан» (переводя на общепринятые европейские понятия, - в буржуазной среде). Достигнув определенного материального уровня, буржуа усваивают и новые культурные «привычки», при этом они еще помнят ту среду, откуда вышли, и которую считают недостойной, где грубое слово, конечно, было в порядке вещей, соседствуя с нищетой. Демонстративный и даже воинственный отказ от мата у гламурных детей «нуворишей» - своего рода жест разрыва с той средой, откуда они выскочили, по русской пословице, «из грязи в князи». Резко негативная и не всегда адекватная реакция на мат – знак нового социального статуса, признак принадлежности к «высшему обществу», в котором, по банальным представлениям плебса, разговаривать матом не принято. Мат ассоциируется с народом, от которого, по стремительно приобретенным понятиям, нужно держаться повыше и подальше. Нечто подобное можно сказать и о религиозных неофитах, порицающих сквернословие. Им почему-то невдомек, что сквернословить можно и в рамках вполне себе литературного языка, а уж ругаться, обижать и унижать людей – тем более. Многие люди прекрасно умеют это делать без всякого мата. Тогда как отъявленные матерщинники часто оказываются вполне себе приличными, добрыми и приятными людьми.Театр – явление многогранное, и гораздо шире каких бы то ни было религиозных догм, церковных законов и уж тем более буржуазных эстетических установок, которые обычно выражаются одной фразой: «сделайте мне красиво». Хочешь проповедовать,- ступай на кафедру, и втирай свои представления о жизни и искусстве овцам заблудшим. А зритель далеко не стадо, он ведь не вчера из леса вышел. Если даже интеллигентные старушки на удивление гораздо терпимей некоторых зашоренных художников, принимая яркий талантливый текст, независимо от того, есть там мат, или нет, то артистам должно быть просто стыдно за собственную косность. Когда художественное бессилие, заурядность и скуку начинаю прикрывать высокими материями, то у человека внутренне свободного это всегда вызывает внутренний протест. Потому что за подобными «прикрытиями» подчас скрывается тоталитарное мышление и ограниченность. Когда художник сам ограничен, - догмой ли, отсутствием ли понимания, ума, вкуса, - то у него сразу же возникает желание ограничить все вокруг, урезать текст, поправить или примерно наказать другого.Телевизор, который пуристы всех мастей держат за инфернальное окошко, на самом деле не пускает нецензурную лексику в эфир. Пошлость от Петросяна или скабрезность от «Камеди-клаб» - пускает, а мат – нет. В этом заключается поразительное лицемерие нашего общества, позволяющего себе всяческое насилие над живыми личностями, но не перестающее навязывать людям думающим свои мертвые схемы. Ладно бы только «запикивали» документальное видео, но телевизионщики постоянно вмешиваются в художественную ткань. Попробуйте как-нибудь посмотреть знаменитый фильм Ивана Дыховичного «Копейка» по телевизору. Уверяю, вы не получите никакого удовольствия. Потому что «огребете по полной», убедившись, как варварски поработал цензор, испортив половину диалогов. Если авторы фильма написали диалоги с матом, значит, это им для чего-то было нужно? Но подобное варварство у нас в порядке вещей.Слава Богу, что сегодня у потребителя культуры имеет какой-никакой выбор, и можно скачать любой фильм без купюр. Пусть качество картинки будет неважным. Зато послание художника дойдет неискаженным. Саша Донецкий