В юбилейный год Октябрьской революции начались ожидаемые разговоры о дальнейшей судьбе основателя советского государства и вождя мирового пролетариата. Лидер православного движения «Божья воля» Дмитрий Цорионов по прозвищу Энтео предложил снести с территории Кремля Мавзолей и поставить на его месте часовню. Главный раввин России Берл Лазар заявил, что Ленин и Сталин залили страну кровью, и выступил за перезахоронение тела Ленина и переоборудование Мавзолея в музей. Потребовали захоронить Ильича депутат от ЛДПР Иван Сухарев и бизнес-омбудсмен Борис Титов. Даже представитель российских «зеленых» Анатолий Баташев заявил, что в 2018 будет баллотироваться в президенты и одним из первых указов после победы на выборах распорядится похоронить Ленина. Начнем с того, что чисто формально тело уже захоронено. Погребение в мавзолее или саркофаге - такой же тип захоронения, как на кладбище или в урне колумбария. Существуют и другие гробницы выдающихся людей в мавзолеях и открытых для обозрения саркофагах. Например, саркофаг русского хирурга Николая Пирогова, гробница маршала Пилсудского, мавзолей Гранта в Манхеттене, мавзолей Ататюрка в светской Турции, гробница Наполеона. Более того, высказывалось мнение, что даже по канонам РПЦ, поскольку тело находится ниже уровня земли, то все православные традиции соблюдены. А если ставить принципиальный вопрос о «выносе трупов с Красной площади», то придется начинать с царских усыпальниц - Архангельского и Покровского соборов. Впрочем, все прекрасно понимают, что спор идет не о соблюдении обрядовых формальностей, а об идеологии. Все то, что символизирует собой Ленин в мировой истории категорически неприемлемо для определенной части российского общества. Сокрушение Мавзолея имеет в этом плане сакральный смысл - окончательной победы над коммунистической идеей. Противостояние «красных» и «белых» после фактической контрреволюции 90-х годов, никуда не делось и с каждым годом становится все острее. Невзирая даже на постоянные призывы власти к «согласию и примирению». Беда еще и в том, что условные «белые» понимают согласие и примирение весьма своеобразно. Вот, например, некто Николай Случевский, директор Столыпинского центра регионального развития, опубликовал в СМИ статейку под названием «Нет примирения без раскаяния». Где, в частности, пишет: «Юбилей революции российская власть заповедала отметить в этом «примирительном ключе». Для нас это совершенно неприемлемо. Потому что не может быть никакого примирения без раскаяния, и пока Россия транслирует такую точку зрения, для нас она остается «окаянной» страной». В общем, благородные господа ждут, чтобы простолюдины встали на колени, поползли каяться и просить прощения – за государя-императора, за Колчака, за сожженные дворянские гнезда, за порушенные церкви, за миллионы «расстрелянных лично Сталиным». Ну и так далее. В том числе, получается, и за ликвидацию безграмотности и первые пятилетки, за электрификацию и индустриализацию, за Магнитку и Уралмаш, за Гагарина и Туполева, за бесплатное образование и медицину, за станцию «Мир» и экранопланы… В общем, за то, что русский мужик посмел выгнать сидевшего на шее барина, поднять страну из руин, полететь в космос и победить фашистов. При этом сами любители похрустеть французской булкой ни в чем раскаиваться не спешат. Что-то я не припоминаю, чтобы кто-то из многочисленных последышей дома Готтенторпов-Романовых, в последние годы зачастивших в Россию, публично попросил у народа прощения за Кровавое воскресенье, Ленский расстрел или Русско-японскую войну. Нет. Каяться должны именно потомки «красных». Совсем хорошо если эти покаяния будут сопровождаться материальными бонусами. На днях, например, какие-то наследники ордена меченосцев заявили свои права на Выборгский замок. Пока выглядит смешно, но вот в соседней Прибалтике, где реституция стала кошмаром для многих жителей, смеха уже поубавилось. Не теоретики, а практики белого движения, те самые, у которых сегодня заводы, газеты, пароходы, напротив, куда более благосклонно относятся к идеям примирения и согласия. Им нужны не символические покаяния, а банальное сохранение статуса кво. Главное, при этом молчаливо предполагается, что прохоровы, абрамовичи, потанины и прочие роттенберги с вексельбергами не обязаны возвращать стране хапнутые в 90-х средства производства. О том, что пересмотра приватизации не будет, говорилось на самом высоком уровне не раз и очень определенно. А без выполнения этого маленького условия разговор о гражданском согласии можно и не начинать. Ну как, в самом-то деле, могут брататься ограбленный и грабитель? Причем, грабитель, не понесший наказания, а демонстративно жирующий за счет прихваченных комбинатов, электростанций, месторождений и нефтяных вышек. Вас выгнали из дому на мороз, обобрали, поколотили, а теперь грабитель и насильник подходит, источая аромат дорогих сигар и элитного алкоголя, хлопает по плечу, и говорит: «Ладно, братишка, мир! Мы же русские люди, кто старое помянет – тому глаз вон!». Немудрено, что большая часть населения на призывы начальства теснее сплотиться и мужественнее преодолевать трудности отвечает в лучшем случае хмурым молчанием. Наконец, не менее абсурдно выглядят сегодня и левые силы. С началом 2017-го многочисленные публицисты и админы прокоммунистических групп в соцсетях начали высказываться в том смысле, что вот, дескать, в юбилейный год мы покажем буржуйской гадине, где рак зимует! Абсурдно это звучит потому, что исторические события не происходят по расписанию, приуроченные к круглым датам. Это раз. Далее, чтобы «показать», нужно сначала хорошо подготовиться к показу. Как делали это большевики в начале прошлого века. Создать на местах Советы, которые могут стать альтернативой официальным органам управления. Сформировать централизованную и дисциплинированную партию. Организовать и возглавить стачечное движение. Словом, стать реальной политической силой, с которой власть вынуждена будет считаться. Не говоря уже о том, что необходимы фундаментальные теоретические работы уровня Маркса и Ленина. Мир изменился, и до бесконечности жить заделом великих предшественников не получится. А российские левые до сих пор не могут даже договориться между собой о том, кто из них настоящий ленинец, а кто – кремлевский спойлер, живущий на подачки из бюджета. С учетом такого непростого расклада и вся государственная идеология сегодня напоминает сказочного тянитолкая. Власть с одной стороны понимает, что народу нужна идея великого государства со своими традициями – на одном старом добром ультранасилии долго не продержишься. А с другой прекрасно видит, что расцвет российской государственности пришелся как раз на период СССР. Поэтому после огульного поливания грязью всего советского наследия, которое имело место в 90-х, начались попытки собрать себе некий симулякр СССР 2.0 по вкусу. Чтобы были ракеты, спутники, собственные авианосцы и уважение во всем мире, но при этом сохранилось разделение на голытьбу и элиту. Общество, где одни давятся дошираком, а у других рожа трескается от икорки. Очень хочется забрать себе космос и День Победы, но отказаться от бесплатного образования, медицины и санаториев для трудящихся. Но вот беда – разделить не получается. Имперское величие и социальные гарантии идут как неотъемлемые атрибуты единой субстанции, и то, и другое стало возможны благодаря внедрению вполне конкретной экономической системы, с обобществлением средств производства и плановым хозяйством. Нельзя заставить задушенных нищетой ограбленных людей строить сверхдержаву и умирать за нее. Поэтому с каждыми очередным скачком цен и закрытым заводом уровень искусственно подогретого патриотизма снижается, а телевизор все чаще проигрывает в эпической битве с холодильником. И момент, когда Ленина можно было вынести из Мавзолея, был упущен. Это еще прокатило бы в середине 2000-х, в период дорогой нефти и покладистых олигархов, когда народ пребывал в легкой эйфории от материнских капиталов, растущих зарплат и дешевых кредитов. Тогда казалось, что «буржуины» не такие уж плохие ребята и за сравнительно сытую жизнь «сегодня» можно даже простить им погромы 90-х. В ту пору зачистка усыпальницы на Красной площади едва ли могла вызвать серьезный протест, кроме, конечно, пары-тройки формальных митингов от КПРФ. Сегодня такое действо будет означать начало гражданской войны. Точнее, та «холодная гражданская война», которая, не прекращаясь, идет в идеологической и экономической плоскости, запросто может перерасти в настоящее «горячее» противостояние. Такое, что «антиплатон», тракторные марши и заблокированные шахтеры в Гуково покажутся милой шуткой. В условиях экономической стагнации плевок в гроб основателя СССР будет означать демонстративный отказ правительства впредь договариваться с обществом и находить общий язык. Общество это поймет и оценит. Так что стрелять себе в ногу да еще в предвыборный 2017 год никто не станет, фанатиков в Кремле нет. На ближайшие годы Мавзолей и дальше останется на Красной площади, как символ надежды для одних и кость в горле для других. Закончить хотелось бы цитатой из «Основания и Империи» Айзека Азимова. Того отрывка, где бравый генерал одряхлевшей Империи спорит с ученым из Основания, за которым будущее: «­ – Нападёте вы или нет, нападёте целым флотом или эскадрой, объявите войну или нападёте без объявления – в любом случае вы потерпите поражение. – Из-за мёртвой руки Хари Селдона? – Не Хари Селдона, а логики развития общества, которую невозможно отменить или изменить. Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец генерал отвёл взгляд. – Я принимаю вызов, – сказал он. – Мёртвая рука против живой воли». Разношерстной компании из монархистов, либералов, власовцев, лопающихся от денег «прагматиков» и их обслуге предстоит и дальше бороться. И нет, не против мертвых абстрактных идей, а против всегда актуальных принципов общественного развития и социальной справедливости, которые в сознании огромной части наших сограждан связаны с именем Владимира Ильича. И именно поэтому он, в отличие от Цоя, до сих пор не просто жив, а живее всех живых. Илья Петров