Экспозиция Андрея Чапли «Украинська з перцем» в галерее «ЦЕХ» анонсировалась в СМИ как выставка о гражданской войне на Украине. Сообщалось, что петербургский художник представит в Пскове живопись, коллажи и арт-объекты, объединенные темой войны. Каково же было удивление немногочисленных зрителей, когда, явившись на вернисаж, никаких особых ужасов войны они не обнаружили. Ожидания были жестоко обмануты. Зато обнаружилось много непонятного и вызывающего. Много сырой плюс приготовленной на огне плоти: фотографии мясных потрохов, месиво из отрубленных куриных лапок, связки морепродуктов и жареная рыба. Крупно и подробно, неряшливо и грубо, всё в обрамлении аляповатых до пошлости клеёнчатых скатёрок, исполняющих функцию своего рода... рам, что ли? И это безобразие называется искусством? Слово «безобразие» здесь правильно толковать в двух смыслах: как уродство и как принципиальное отсутствие образа, осмысленного лика, эйдоса. Вообще недоумение, граничащее с отвращением, оказалось, по моим наблюдениям, главной реакцией публики. До тошноты и позывов к эвакуации рвотных масс. Э-э-э... Одна сплошная и отвратительная бессмыслица, а где же, собственно, обещанная война? Здесь и приходит на помощь аннотация, искусствоведческий пресс-релиз, из которого слегка (а то и тяжко) контуженный зритель узнает, что единственный адекватный язык говорения о войне сегодня — это китч, поскольку поэтизация войны абсурдна, а её рутина неприглядна: очищенная от шелухи идей, война оборачивается неизбывной пошлостью, как пошл и банален мясной отдел супермаркета. В большинстве работ Андрея Чапли присутствует мясо. Сваленное в кучи, разделанное, рубленное, гниющее, готовое к варке и жарке; это «натюрморты» в буквальном значении, то есть nature morte, мёртвая натура: умерщвлённые млекопитающие, убитая птица, мёртвая рыба и креветки. Вся эта привычная базарная живодёрня, в принципе, готова к употреблению в пищу. Достаточно умений и рук опытного кулинара. Всё это банальный человеческий каннибализм. Однако только в пространстве галереи, извлечённая из антуража обыденности, вся эта расчленёнка по-чаплински вызывает нужную реакцию: ощущение жути и отвращение к убийству. Вне установки на эстетическое пространство, вне попадания в художественный дискурс всё это мясное изобилие всего лишь кулинарная и житейская банальность. «Где вы отыскали столько отрубленных куриных лапок для фотографии? - Спросил я у художника. - Были на птицефабрике?» «Нет. Это я сфотографировал на рынке в Луганске. Так там продаются суповые наборы», - объяснил Андрей Чапля, и мёртвая животная плоть, получив географическую привязку, сразу сделалась понятной и уместной метафорой войны, порождающей известный ассоциативный ряд: «пушечное мясо», «невинные жертвы», «отправленные на убой». Так жутковатая кулинария художника начинает сопрягаться с ежедневными выпусками новостей, в которых кадры с обгоревшими трупами бойцов соседствуют с навязчивыми образами и этикетками масскульта. Обгорелая человеческая плоть в обрамлении телеэкрана выглядит так же мерзко и пошло, как куриные потроха на поверхности нарядной клеёнки, постеленной на стол. Помещённая на стену художественной галереи клеёнка превращается в знак, в эстетический объект и артефакт, наделённый рефлексиями художника. Из словаря мы знаем, что китч [от немецкого kitsch — халтура, безвкусица, дешёвка] — одно из их стандартизированных проявлений массовой культуры, характеризующееся серийным производством и ориентированное на потребности обыденного сознания. Что может быть тривиальней потребления: еды и кулинарных рецептов, предметов быта вроде всё тех же насущных клеёнок и упаковки, телевизионной информации и новостей? Масскульт — дурновкусие по определению, но, вынутый из бесконечного потока жизни, дурной вкус превращается в особый провокационный приём, который автор использует в своих целях: разрушить эстетический стереотип, вызвать у зрителя дискомфорт, внушить чувство тревожности, может быть, заставить впервые задуматься над происходящим на Украине. Ведь не случайно же выставка названа «Украинська з перцем»? Андрей Чапля родился в 1966-м году на Украине. Учился в Луганском техническом училище. Переехав в перестроечный Ленинград, два года был вольнослушателем в Петербургской Академии художеств. «Начало 90-х годов было для меня очень напряжённым в творческом отношении, - рассказал художник о своём творческом становлении в северной столице России. - Я тогда вступил в Товарищество свободных художников «Невский, 20». У нас была группа, которая называлась «Группа рабочего действия». То есть меня привлекало независимое искусство, и я целиком и полностью был этим искусством поглощён. А на пропитание зарабатывал, устроившись в Мариинский театр. Сначала просто художником, а потом мне удалось поставить для труппы «Русские балеты» спектакль «Лебединое озеро». Ещё я тогда работал в Головинском зале, где была очень здоровая творческая атмосфера. Работа в зале — конечно, отпечаток на всю жизнь. Тогда же я начал выставляться, участвуя в независимых проектах. В 1998 году я вступил в Петербургский Союз художников. Потом получал немецкие стипендии, но главная моя заслуга за все эти годы, я считаю, в том, что я сохранил статус независимого художника». - Вот этот ход — какие-то кулинарные подробности в обрамлении упаковочных, обёрточных материалов или клеёнки, это что? - спросил я у Андрея Чапли. - Это же просто рама, которая создаёт настроение. - Мне показалось, что наоборот, рама у вас как раз зачастую контрастирует с основным изображением. - Ну, это же такой специальный контраст. Вглядитесь, какие красивые рамы! Без них картины — ерунда. Главное — рама! - явно «включил» иронию художник. - Рама? Я думал, главное тут всё-таки — мясо... - Я специально съездил в Китай, чтобы купить эту китайскую клеёнку. Без неё ничего не получалось. - Вы шутите? - Нет, это правда. Клеёнка — главное. Без неё действительно ничего не вышло бы. - Андрей, можно сказать, что своими работами вы над зрителями издеваетесь? - Нет. Ну как можно над зрителем издеваться? - А как же китч в качестве основного приёма? А китч — это упоение низкопробным вкусом. - Мои работы — это китч, доведенный до фазы искусства. Если китч - не искусство, тогда вся наша жизнь — китч. Если бы клеёнка лежала вот на этом столе, - художник указал на столик с выпивкой и закусками, - тогда бы был настоящий китч. А когда клеёнка на раме — это искусство. - Совсем не очевидно, что выставка обязательно отсылает зрителя к тому, что сегодня происходит в Новороссии? - Ну как? Здесь едят, и там едят. - Мне показалось, что здесь больше игры, иронии и самоиронии, того, что сегодня обозначается словечком «троллинг»? - Искусство — это такая вещь, которая вызывает эмоции. Не важно, какие это эмоции. Позитивные или негативные. Вот кто-то взял и на моём плакате написал: «козёл». Главное, что люди не равнодушны. Лучше бы, конечно, было, если бы они пришли и посмотрели выставку». …В связи с «батальной кулинарией» Андрея Чапли прежде всего вспоминается знаменитая картина Сальвадора Дали «Мягкая конструкция с варёными бобами» (1936), обывателю больше известная под названием «Предчувствие Гражданской войны» («PremoniciГіn de la Guerra Civil»). Принято считать, что созданное незадолго до начала Гражданской войны в Испании, это сюрреалистическое полотно, как никакое другое произведение искусства, выразило тогда ощущение ужаса от надвигающихся событий. Причудливая композиция из человекообразных рук и ног с рассыпанными и деформированными бобами вызывает тревожное и болезненное впечатление, отсылая зрителя к историческому контексту, хотя изначально «Мягкая конструкция» не была отягощена общественно-политическими и военными коннотациями. Точно так же кулинарные арт-объекты Андрея Чапли, вырванные из ассоциативного ряда с нынешней Украиной, вполне способны означать то, что означают - кошмар вегетарианца, триумф мясоеда, и только. Но, сознательно наделённые этикетками, направляющими восприятие к актуальной истории с географией (одна из работ, например, названа художником «Крым»), они нарочито концептуализируют послание, привязывают изображения к информационному фону, связанному сегодня со словом «украинский». Наверное, не зря накануне открытия афиши «Украинська з перцем» подверглись нападению вандалов.