Актерский Дневник По поводу одной публикации...…И все же считаю необходимым высказаться, независимо от того, понравится это кому-то или нет, и будет ли услышано. За тридцать лет работы на сцене впервые возникла ситуация, кода мой театр оказался в центре скандальной публикации самого низкого пошиба («Что делать? Вопль из театра драмы»), и изголодавшиеся сплетники радостно кинулись судить-рядить всех и вся, щедро развешивая ярлыки и любуясь собственной праведностью. Театр – в любом городе – это всегда жизнь на виду, на юру, на перекрестке интересов и мнений, часто противоположных, взаимоисключающих, безапелляционных. И – что важно – всегда субъективных. Один и тот же факт или событие воспринимается в зависимости от личного отношения, интереса, от способности любить и терпеть, либо отсутствия таковой. Для матери ребенок плачет, для родственников кричит, для соседей вопит. Есть такая притча: идет путник и видит, как строится храм, рабочие носят камни. Спрашивает одного, другого, третьего: «Ты что делаешь?» «Не видишь что ли – камни таскаю!» - отвечает первый. «Я семью кормлю», - говорит второй. А третий: «Я храм строю!» Самое удручающее в публикации – то, что и редакция, и анонимный автор, и почти все участники буйно расцветшего форума меньше всего озабочены проблемами театра в городе и его судьбой, но в первую очередь рейтингом, личной местью и возможностью позубоскалить. Уже давно поставил себе за правило не участвовать в форумах, прежде всего, скандальных. Потому и решаюсь – вполне открыто – высказаться на страницах «Актерского Дневника».Что касается фактов, изложенных в публикации и приросшем к ней хвосте комментариев, - не намерен ни защищать, ни опровергать, ни оправдывать, - это дело полномочных контролеров и судебных инстанций. Я – о хамстве и оскорблениях, это изложение сопроводивших. О хамстве, на которое мы с такой легкостью клюем, и тащимся на этом крючке, и уже готовы относиться к нему, как к норме. Ведь раздаются уже голоса, чтобы сквернословие из разряда ненормативной лексики перевели в нормативную. Могу только предполагать (с достаточно высокой, впрочем, степенью точности) автора анонимки, но есть веское основание утверждать, что главным его побуждением была не жажда справедливости, но личная обида и жгучее желание отомстить. И основание это – хамство, права на которое не существует в природе, - ни для кого, никогда, нигде: ни для генерала, ни для рядового, ни даже когда оно ответное. Я не могу кому-то, кроме себя, запретить хамить и материться, но – уж извините – вправе иметь свое суждение о матерщиннике и хаме. И если бы автора действительно интересовала судьба театра в нашем городе, он бы наверняка нашел другие формы и обороты, и никакие оскорбления просто не пришли бы в голову ни ему, ни тем, кто продолжил их в «комментариях».Сейчас мы репетируем спектакль «Белый» по пьесе Веры Трофимовой, одно из действующих лиц там – воронья стая, всегда готовая поживиться падалью. Когда стая ждет итога поединка, ее не интересует ни будущий победитель, ни за что он бьется и к чему призывает, - ее интересует побежденный, вернее, его тленьем меченая плоть: «Будет сеча – будет пища!» - их боевой клич. Какая уж тут жажда справедливости. Тут корысть и ненависть в самом обнаженном, доведенном до абсурда, «очищенном» виде. Но ненависть разрушительна и убийственна, созидает только любовь. Она одна, по слову апостола, «долготерпит, милосердствует, не превозносится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла…» Мне приходят на память стихи Елены Пудовкиной:Тысячеглазый ангел нелюбвик нам прилетел, хоть мы его не звали.Подметил всё, сказал: «В каком развалевы здесь живёте». Пятна проявилна скатерти. И, по губам прочтяслова, дрожащие на острие обиды,обрадовался. Но не подал виду,что рад. Глазами поводил, хотявсё пахло смертью. Ни одна детальне устояла под холодным взглядом:стакан сознался, что наполнен ядом,кошмаром – зеркало, а тихая печаль –отчаяньем…Так о чем же злорадствуют (от «злая радость») авторы постов, во всяком случае, подавляющее их большинство (за исключением немногих, не подпавших, к их чести, под общий тон)? Что театр рушится и в него скоро будет страшно войти? Что низок профессиональный уровень? Что неидеальны начальники, нерадивы подчиненные, да еще грешки там за ними интересные?.. А все ли такие? Или – мазать всех подряд затем, что дёгтю много? А у вас, в ваших «конторах», всё и все идеальны? В театре есть и работают люди – и я отвечаю за свои слова, – которые помногу лет служат псковской сцене не корысти ради, а именно служат искусству. Конечно, все спектакли разных уровней, но вы, комментаторы, придите в театр, и увидите, что в каждом из них есть и самоотдача, и актерские удачи, и радость взаимного общения актера и зрителя. А может, господа комментаторы, – давайте уж по-честному – вы просто не любите театр? Главная многолетняя болезнь и беда Псковского театра – невнимание властей, здесь – корень и источник. В тех регионах, где власти всерьез озабочены судьбой театра, картина совершенно иная. И не надо, подобно недалеким невеждам, путать театр с шоу-бизнесом: самоокупаемых театров в России нет. Не рискну назвать сегодняшние суммы дотаций, но четыре года назад каждый из шести ведущих федеральных театров (Малый, МХТ, БДТ, Александринка, - это драматические) дотировался в размере 150 млн. рублей в год, плюс неслабые спонсоры. Это – не только содержание здания, световая и звукоаппаратура, постановочные средства (т.е. качественное оформление, костюмы, реквизит), это, в первую очередь, формирование труппы. Все почему-то понимают: чтобы была успешная футбольная команда, надо купить хороших игроков. Без «игроков» не живет и театр. Но выпускники приличных театральных школ на наши зарплаты просто не едут. Если кто и залетит случайно – не более чем на сезон. А если уж вдруг задержится, то по причинам совсем не театральным (по семейным, например). Вот и вынужден театр, чтобы выжить, привлекать на небольшие роли тех, кто мало-мальски умеет держаться на сцене. Процитирую опубликованное в «Актерском Дневнике» весеннее интервью московского режиссера Дмитрия Васильева, поставившего у нас Кокто, Островского, Достоевского: - Если власть заинтересована в театре, он начинает процветать, если нет – гибнет. Таких зарплат как в Псковском театре я, честно говоря, не знаю – ни-где! По России таких зарплат просто нет, не бывает. Причем, здесь люди ходят на работу. И это не отбросы общества, бомжи какие-то, а вполне приличные, нормальные, понимающие, что такое культура, люди – талантливые! – приходят на работу за эти копейки. В этом смысле Псковский театр для меня загадка. Причем, это абсолютно живой организм. Все время напрашивается сравнение с карельской березой: она такая выросла потому, что там погода, ну, хреновая, не получается у нее расти прямо. Поэтому у нее листики маленькие, она такая кривая, но крепкая: «жить буду!» называется. Так и Псковский театр. Но долго так продолжаться, конечно, не может. …В человеке жива потребность в культуре, и в культуре посещения театра в том числе. Другое дело, что она в значительной мере может быть утрачена, а восстановить ее неимоверно трудно. …Не знаю, до чегодовёл бы гость, на всё смотрящий косо,пространство комнаты, наш кубомир и космос,когда б ни заскрипела под ногой,когда б ни закричала половицао том, что собиралась проломиться,потом – о том, что из последних силдержалась бы, когда б не наступилчас нелюбви; потом – о том, что пятна,конечно, мерзки, но бывают дни,когда поют о хаосе они,и слушать их и страшно, и приятно.Ещё – о том, что безопасен яд,накопленный в сознании стакана,что зеркало пугливо, и что тканоиз разных нитей, из всего подрядразреженное облако печали.И что любовь, любовь была вначале.Театр, и я уже писал об этом в «Дневнике», - явление объективное, и он обречен жить, пока жив человек, - благодаря или вопреки всем, от кого это зависит. Так давайте – все вместе – чтоб все-таки «благодаря».Вик. Яковлев