Искусство состоит в том, чтобы скрыть искусствогерцог д’Акруа «Наружные украшения сада и парка», 1774В январе 2005 года, в преддверии Московской биеннале современного искусства, в столичной газете «Время новостей» появилась статья научного сотрудника Государственного института искусствознания Федерального агентства по культуре и кинематографии Российской Федерации Сергея Хачатурова, в которой автор, повествуя о своей поездке в «древний центр отечественной культуры, славный Псков», задавался вопросом о месте современного искусства в провинциальных городах России. Об ответе известного искусствоведа на этот вопрос – чуть ниже. Пока же интересно отметить, что путешествие по городскому пространству одного из «скромных, но гордых центров российской провинции» оставило у автора впечатление «гигантского пейзажного парка». Характеристика, на мой взгляд, скорее лестная. Ведь, как известно, исторический английский пейзажный парк – предвестник эпохи Романтизма – должен был, согласно словам одного из его идеологов, поэта и садовника Александра Поупа, «во всем советоваться с гением местности», отвергая шаблоны регулярной планировки. Приятно верить, что старенький «гений места» жив еще и у нас. Пейзажный сад, в противовес регулярному, бережно относится к исходному природному ландшафту. Известно, что в Пскове есть элементы ландшафта, сохраняющие свои первоначальные параметры со времени, предшествующего основанию города. Этот ландшафт подлежит охране наряду с памятниками архитектуры. Неотъемлемой частью пейзажного сада являются руины, в идеале - по-настоящему древние. Ну, по древности своих полуразрушенных крепостных стен Псков, разумеется, даст фору любому классическому пейзажному саду. Ведь там, как правило, «руины» приходилось возводить одновременно с устройством самого сада; они были новыми, но искусно состаренными постройками. Надо сказать, что и здесь Псков остается на высоте. Мы располагаем двумя грандиозными современными руинами в самом центре города, на левом берегу Великой, и взгляд неторопливо прогуливающегося псковича радуют растущие на их крышах молодые березки. Но давайте теперь отвлечемся от нашего поистине грандиозного сада, сложившегося, как видим, почти естественным путем, и обратимся к гораздо меньшим по масштабу, но явно спланированным человеческим разумом и обустроенным человеческими руками уголкам городского пространства, к которым также напрашивается садовая аналогия. Идеальное назначение любого сада – не только служить местом отдыха, но и просвещать, образовывать, представлять собой некий мир, идеальный или типичный для той или иной эпохи. Сегодня это символическое значение парка, сада и просто любой придомовой территории почти полностью заслонено значением утилитарным. Профессор Лихачев еще в начале 1980-х сетовал на «потерю умения „читать“ сады как некие идеологические системы и воспринимать их в свете „эстетического климата“ эпохи их создания». А откуда, собственно, развиться этому умению в современной исторической и географической обстановке? Растущая цена на землю грозит в неотдаленном будущем вообще сделать просторные общественные парки недоступной роскошью. Показательна в этом смысле ситуация с бывшим Немецким кладбищем у реки Псковы. В сборнике «Из истории псковских немцев» (2007) ему посвящена отдельная статья, автор которой, Юлия Муканова, рассказывает о начавшейся было в середине 1990-х деятельности по превращению этого богатого культурными смыслами места в парк. Отдел по благоустройству города Пскова и Зеленхоз провели тогда санацию местности и планирование парка. Затем «были размечены дорожки и посыпаны щебенкой. Больше никаких работ не проводилось. Проект по возведению парка на месте бывшего евангелическо-лютеранского кладбища остался незавершенным». Более того, о проекте очень быстро забыли даже сами сотрудники Отдела по благоустройству. «Я, честно говоря, первый раз слышу, что там собирались сделать парк», - говорит Валерий Фролов, заместитель начальника Управления городского хозяйства Администрации города Пскова. «Периодически там участки земли выделяют под застройку, это да». Итак, вполне вероятно, что агрикультура на этом месте все же будет развиваться; вот только ознакомиться с иконографическими символами новых произведений садово-паркового искусства нам с вами будут мешать высокие заборы. Одним из немногих общедоступных видов «садов» в их исходном смысле остаются детские сады. Их воспитательная и образовательная функция не подлежит сомнению. Идеальный детский сад должен представлять модель того утопического мира, по которому всем вышедшим из детского возраста суждено пожизненно ностальгировать. Неудивительно, что рассчитанное на самых юных горожан 3-6 лет, садовое пространство привлекает и более взрослую публику, в свой час устремляющуюся под гостеприимные своды беседок и веранд. Эти посетители пополняют репертуар символических значений сада новыми надписями и рисунками, неизменно вызывающими интерес малышей. Таким образом, по своему просветительскому потенциалу архитектурные постройки детсадовских площадок традиционно занимают особое место. Но было бы ошибкой игнорировать культурный смысл прочих элементов садового декора: все эти бревнышки, камешки, домики, лабиринты, абстрактные и фигуративные скульптурные формы, несмотря на свою скромность, способны будить воображение и давать пищу для размышления не только дошкольникам, но и их родителям. Если пространство нашего города в целом с несколько отстраненных позиций можно трактовать с опорой на стилистику пейзажного парка с его нарочитой запущенностью, то рассмотренный под лупой природно-культурный ландшафт детсадовской (и шире – любой дворовой) площадки способен проиллюстрировать целый учебник по истории стилей в искусстве. Вот явный обломок архитектурного функционализма с его подчеркнутым «антидекоративизмом» и тяготением к идеальным геометрическим формам: цилиндрическое бетонное кольцо, применяемое для укрепления земляных колодцев. В качестве игрового снаряда пользуется популярностью у детей самых разных возрастов. Демонстрирует редкое стилистическое единство с окружающей блочной архитектурой.Вот образец деревянного зодчества: городище с крепостью, подвесными мостиками, лестницами, дощатыми горками. Площадка такого рода рассчитана на детей постарше, и всем своим видом провоцирует их на игры, связанные с яростным штурмом цитадели, в результате чего деревянные конструкции терпят серьезный ущерб, становясь, день ото дня, все более травмоопасными. Схожую установку на деструктивное поведение дают и сварные конструкции из металлических труб, порой весьма абстрактные. Подросткам, чьи интересы далеки от вандализма, попросту не найти общий язык с подобным игровым инвентарем. Если длительное созерцание произведений абстракционизма пробуждает в вас «тоску по предметности», художественное удовлетворение вам принесет поп-арт. Типичный пример обращения к эстетике товаров массового потребления представляют собой композиции из утильных шин.Используя эталонный прием этого все еще популярного стиля - бесконечное тиражирование одного и того же образа, доморощенные поп-артисты изощряются в поисках художественных средств, позволяющих разместить возможно большее количество старых шин на единице площади. Само собой, утилитарный смысл этих объектов, способных служить цветочницей, ограждением, спортивным снарядом и т.п., не отменяет их эстетического значения, а наоборот – вносит в него новые оттенки. Неотъемлемой частью культурного смысла является и экологический аспект: ведь по-настоящему современное искусство должно быть острым. К слову, в соседней Белоруссии «использование автомобильных шин для целей декоративного благоустройства территорий в детских дошкольных учреждениях и школах запрещено». Скучно живете, товарищи!Наконец, ничто так не радует глаз и не согревает душу как наивное искусство, занимающее большое место в наших садиках и двориках. Это и незатейливая настенная живопись, и роспись по дереву, камню, бетону, и композиции из кухонной утвари с привлечением природного материала.Художники из народа на все лады варьируют растительные мотивы: обилие цветов, грибов и ягод в сочетании с жизнерадостными красками отражает один из основных архетипов наивного искусства – образ «райского сада». Для тех, кто, дочитав до этого места, уже готов возмутиться: «грешно смеяться над искренними попытками людей при нищенских средствах хоть как-то украсить свой быт», хочу заметить, что я нисколько не смеюсь. Хотя, конечно, здоровенные камни, выкрашенные в клубнички, - это смешно. Так же, как смешно наивное искусство вообще: от Анри Руссо и Нико Пиросманишвили до уроженца деревни Звенковичи Псковской области Николая Комолова. Оно отражает особый тип художественного сознания, индивидуального и коллективного. В частности, и у этой малой архитектурной формы, конечно, был автор, но вряд ли мы сейчас сможем установить имя того, кто впервые предложил превратить обыкновенные валуны в гигантские ягоды. Примечательно то, что идея наивного ландшафтного дизайнера получила, очевидно, солидную поддержку, что позволило ей найти широкое применение не только во дворах, но и на крупных магистралях города, более того, - далеко за его пределами. Путешествуя по дорогам Псковской области и бросая взгляд на окрестные поля, Остап Бендер имел бы все основания повторять вновь и вновь: «Камни, я вижу, подобраны со вкусом». И здесь самое время вернуться к московскому искусствоведу Сергею Хачатурову и его вполне серьезным выводам о том, что если в псковском культурном пространстве и можно искать следы совпадений с актуальными процессами современного искусства, то виднее всего они там, где есть попытка ответить на вечные вопросы о правде и красоте с искренностью и непосредственностью, обусловленной целостным восприятием мира. Примеры может дать как церковная культура, так и наивное искусство. Живопись Николая Комолова, увиденную в музее наивного искусства в палатах Меньшиковых, искусствовед Хачатуров счел «куда более современной, чем многие полотна модных соцартистов». А разве от типичной для псковских палисадников декоративной скульптурной группы «Грибы» (смешанная техника: пень, утиль) не один шаг до современного искусства? Вспомним хотя бы корифеев «митьковского» движения супругов Флоренских, который год черпающих вдохновение в эстетике старинного домашнего хлама. Или московскую художницу и писательницу Линор Горалик, выставлявшую в радикальной галерее Марата Гельмана нарочно испорченные, бракованные, совершенно бесполезные и бессмысленные на первый взгляд вещи, придумывая каждой из них жалостную историю и утверждая, таким образом, их право на жизнь и на наше сочувствие.При потрясающей лаконичности художественных средств и визуальной наивности, спонтанное народное творчество псковичей способно быть не менее концептуальным. Не правда ли, по своему жизнеутверждающему пафосу трогательные детсадовские «грибы» чем-то близки популярному образу старых советских открыток ко Дню Победы, на которых сквозь пробитую снарядом военную каску прорастают цветы? Вполне возможно, именно из брони старых советских танков и были изготовлены те кастрюли и тазы, которые послужили материалом для нехитрой садовой скульптуры. А как безмолвно и красноречиво страдают жестяные поганки на обочине автомобильной дороги!Это же целая поэма о взаимоотношениях человека и природы.В общем, не вижу необходимости стыдливо отворачиваться от подобных проявлений наивной фантазии, оправдывая их безденежьем. Кто поручится, что наличие даже неограниченных ресурсов способно породить эстетически более качественные образцы? Начинать строить город-сад надо не с освоения бюджета, а с воспитания зрения. Ведь красота – в глазах смотрящего. Марина Николаева